Полевая и луговая топонимия
Полевая и луговая топонимия
Лес ценился, прежде всего разнообразием своих даров, которые широко осваивались и использовались людьми. Ухожье — термин писцовых книг XVI—XVII веков, которым русские писцы отмечали участки леса, имеющие особую хозяйственную пригодность. Аналогичный ему термин чувашского языка пылых (чув. пылах) весьма продуктивен в местной топонимии. Им выделяются самые разнообразные объекты леса: поляны Сют Пылых, Мун Пылых, суходолы — Типылх (чув. тип пылах), рощи — Чирш Пылых, каменоломни — Чол Былых, распаханные поляны — Виссе Ана Пыллых (чув. виде ана «три поля»).
Лес вырубался на дрова. В итоге в нем возникали участки, свободные от деревьев. В чувашской топонимии они характеризуются по-разному. Участок, вырубленный на дрова, назывался термином вотлан (варианты: ватлан, вутлан) «сеча; дровосека». Показательно, что топонимы с этим термином относятся в основном к лесным урочищам, оврагам и долинам, а также к деревням, возникшим, надо полагать, на таких участках: ов. Ватлан Сирма, ур. Вотлан, ов. Вотланварь (чув. вотлан варе), выс. Вотлан, ур. Вутлан. На карте Чувашии топонимов этого вида насчитывается более двух десятков.
В свете упомянутого факта трудно объяснить, почему данный термин оказался обойденным составителями всех чувашских словарей. Даже Н.И. Ашмарин упомянул его однажды только как название селения9. Случилось так, вероятно, потому, что ныне он забыт чувашами. В принадлежности его к чувашскому языку можно не сомневаться. В частности, у топонима Вотлан обнаружились варианты: Вотла/Ватла (овраги) и Вотлану/ Вотлани (тоже овраги). С учетом вариантов выясняется следующая схема словообразования: чув. вут «дрова» — вутла «дровяной» — вутлан «рубить на дрова» — вутлану «рубка дров» (сравните с известными чувашскими словами: вак — вакла — ваклан — ваклану, пуд — пудла — пудлан — пудлану). Иными словами: вотлан — искусственная поляна, образовавшаяся вследствие вырубки леса.
Другой вид искусственной поляны, созданной путем выжига и расчистки леса, используемой под пашню, назывался чувашским термином хортни (чув. хартна) «расчистка, подсека». Создание ее требовало больших усилий и времени. Видимо, работа проводилась родосемейными группами. Поэтому в названиях таких полян указываются имена, возможно, принадлежавшие старейшинам родов: Самыла Хортни, Сентер Хортни, Гандей Хортны, Анчик Хортны, Семельке Хуртны. Эта группа чувашской топонимии должна быть квалифицирована как поздняя. В пользу такого предположения говорит участие термина хортни только в названиях урочищ, в которых был расчищен лес. Он, в отличие от прочих, еще не распространился на другие объекты — овраги, долины и деревни. Нет его в топонимии мест, где лес был расчищен и распахан давно. Термин хортни преимущественно встречается в топонимии лесных участков Сурской поймы (быв. Курмышского уезда) и района вершин Большого и Малого Цивилей, где в XVIII — XIX веках интенсивно расчищался лес.
Длительное пользование пашнями в крестьянском хозяйстве нивелировало их отличительные черты, вызванные различным их происхождением. Шна, сют, пылых, хортни, давно распаханные и превратившиеся в постоянные посевные площади, так больше не именуются. Открытое безлесное пространство, превращенное в пахотную землю, чуваши называли ой (лит. уй) «поле». Переходная ступень от поляны к полю в чувашской топонимии отразилась в названиях: Седой — чув. дут уйё «поле на полянке», Хортной — чув. хартна уй «подсечное поле», Шныой — чув. ёшне уй «поле на полянке», Ана Пыллых — чув. ана пылах «полевое угодье». На поля, образованные на месте бывшего леса, указывают названия, данные по деревьям и собственно лесу: Вурмандей — чув. вйрманти уй «лесное поле», Иломой — чув. йалам уйё «поле в хвойнике», Юманай — чув. юман уй «поле с дубом», Хвалой — чув. хавалла уй «поле, заросшее тальником», Хырлой — чув. хырла уй «поле, заросшее сосняком», Па- лануй — чув. палан уй «поле с калиновым кустом», Сирла Ой — чув. дырла уй «ягодное поле», Хорной — чув. хуран уй «поле с березой».
Географические термины.
Уй «поле» — как географический термин в настоящее время употребляется в речи в широком значении. Первоначальное его значение было уже: поле, образованное на месте бывших лесов. Изначала безлесную местность, то есть степь, чуваши называли хир «степь; нива». Термин хир практически отсутствует в топонимии Чувашии, занятой, как отмечалось, в прошлом сплошь лесами. Лишь дорога над вершиной Малого Цивиля, тянувшаяся на степной юго-восток Чувашии, называлась Хирзюль — чув. хир дулё «степная дорога».
В описании полей продуктивно участвует термин посы (чув. пуса, форма принадлежности пусси, диал. поса) «участок; клин пашни». Термин этот также указывает на бывшие лесные расчистки: Када Бусы — чув. ката пусси, Хортны Босы — чув. хартна пусси, Хырбусы — чув. хыр пусси. Менее известен в топонимии другой полевой термин ана (чув. ана) «поле; полоса пашни» (например: Онжуй Ана — чув. Енёш уй ани «полоса на Анишевском поле»). Причина этого — в истории древнего землепользования. В писцовых актах XVII века, в частности, в межевой книге Чебоксарского уезда 1685 года, сообщается, что тогда крестьянское население пользовалось общинной землей «сопча через загон и через полосу» и «во многих местах врозни мелкими полосами». За такими мелкими участками едва ли могли закрепиться собственные названия. Есть одно исключение. Участки на границе со степью по р. Кубне именовались по-особому: на ее вершине — Камаево Поле, ниже (ближе к Кошелеям, ныне с. Комсомольское), по правому берегу — Мамаево Поле. Эти названия напоминают о бывших районах казанско-княжеского землевладения в период вхождения указанной территории в состав Казанского ханства. Из-за разорительных набегов феодальных правителей кочевых племен степного Поволжья эти земли опустели, стали необитаемыми. Поэтому в русских источниках XVI — XVII веков земли по р. Кубне и южнее именуются также Диким Полем.
Земельные акты XVI — XVII веков сообщают сведения, полностью подтверждающие наш вывод, основанный на анализе топонимии, об образовании первоначальных полей на лесных полянах и лугах, расчищенных и распаханных. География расположения показывает, что все они находятся при какой-либо речке или другом полезном источнике воды. Это обстоятельство может иметь отношение к объяснению того языкового факта, что чувашский термин уй стоит в общем гнезде с аналогичным словом тюркских языков, но употребляемым в ином значении — «низина, впадина, долина».
Вероятнее всего, что термин уй в чувашском языке первоначально означал распаханную приречную долину, а позднее — всякую пашню.
Места в топонимии.
Заметное место в чувашской топонимии занимают названия по луговым, полевым и огородным растениям. В условиях первоначальной сплошной лесистости потребность в травах и сене удовлетворялась за счет кошения трав меж деревьев и на полянках. Вот что сообщают об этом акты XVI—XVII веков: «дуброва, а на ней сенные покосы живут», «зарослые полянки», «новоросчистные сенные покосы», «сена в тех урочищах на новых росчистях», «сена меж поль и по заполью по новым росчистям», «по нынешнему письму на том острове сенных покосов нет, заросло лесом», «зарослей против старого убыло для того, что сенных покосов больши». Лугов как таковых тогда не было, а если были, то распахивались. Вот почему чувашский географический термин олох варианты написания на русском языке: олох, олог, олых, олах, олух; чув. олах, лит. улах) «луг» встречается редко в чувашской топонимии. Также малоупотребителен термин сяран (чув. даран) «сенный покос». В словаре чувашского языка подчеркнут заливной характер луговой местности, что отличает ее от уй и сяран. Вероятно, это связано с тем, что в условиях недостатка сил на начальном этапе освоения лесов малочисленное население не могло заняться расчисткой девственных участков. Все чистые от природы пространства оно распахало. Остались луга только там, куда не дошли соха и коса, то есть заливные участки приречной поймы. Отсюда произошло, вероятно, и название олох, которое можно объяснить как производное от общетюркского ол «мокрый, сырой, влажный»: чув. олох=ол + суффикс лых'\Олох и сяран описаны по обычным признакам: Сяра Олох «гладкий луг», Туры Олох «верхний луг», Вормо- лох (чув. варам олах) «долгий луг», Мнолах (чув. ман олах) «большой луг», Мун Сяран «большой покос», Сирмари Сяран «покос по оврагу», Кибе Сярань (чув. кивё саран) «старый покос».
В образовании чувашской топонимии участвуют названия луговых трав: ов. Хумашвар — чув. хамаш «камыш, тростник», Хыяхлывар — чув. хаях «осока», Серде Лобашки — чув. серте «сныть», Вильдрень (варианты: Видрянь, Вир- день) — чув. ветрен «крапива», Губахварь — чув. хупах «лопух, репей», Патраншня — чув. диал. по- тран «борщовник», Муклажер — чув. макла «моховой».
В топонимии — полевые культуры: Виршни Сирми — чув. вир ёшни дырми «овраг с полем под просом» (вир «просо»), Арпшны — чув. орпа (лит. урпа) ёшни (орпа «ячмень»), Орбавар — чув. орпа варё, Селель, поляна — чув. сёлёллё «овсяной» {сёлё «овес»), Порзой — чув. парда уйё «гороховое поле», Хасмукла — чув. ясмак «чечевица», Ирашла Чирма — чув. ыраш «рожь», Кандыр Сирми — чув. кантар «конопля», Талой — чув. тол «пшеница» + ой. Из традиционных сельскохозяйственных культур, постоянно засеваемых чувашами, в топонимии не обнаружено название пари «полба» (чув. пари).
Географические названия, образованные по огородным культурам: Сярыкла — чув. дарак «репа» + суффикс -ла, Каш- мань Сирма — чув. кашман «свекла», Ихрасирма — чув. ыхра «чеснок», Хрянь — чув. херен «хрен». Их мало, возможно, потому, что огородные культуры сажались на небольших площадках комплексно, и ни одна из них не выделялась как главная, достойная именования местности по ней.
Русские источники.
В русских источниках записаны овраги Чувашии, названные Сюкурвар, Сюкур, Сикур, Согар, Сокор, Чогор, Чугур. Вариант чувашского языка, приведенный Ашмариным в его словаре, гласит: Сакар, Саккар. В современной ойконимии Чувашии записан чув. Сахар. Их сопоставление не вызывает сомнений в том, что все они — варианты общей основы. Эти варианты были рассмотрены филологом Г.Е. Корниловым. Он не принял этимологию по чув. дакар «хлеб», полагая, что не могли называть овраги по хлебу. Этот топоним им возводится к чув. дакар/дахар «грязь, грязь в болоте, жидкая грязь; провал в земле». Необходимо, однако, отметить, что ареал известности чувашам этого значения слова узок и не совпадает с территорией, где выявлена топонимия с чув. дакар. Все случаи упомянутого значения, приведенные в словарях, относятся к полосе чувашского Присурья. Население, проживающее в бассейне Цивиля, не знает его. Например, в деревне Чуратчиках на Малом Цивиле жители растолковали Ашмарину: Сакар Сырма — название поля с неплодородной почвой, где во время пашни комья бывают величиною с хлеб, то есть с каравай. Следовательно, население все же термин чув. дакар в топонимии связывает со значением «хлеб». Ашмарин приводит этот термин еще раз в названии поля: Сакар удди возле Передних Яндоуш. По данным земельных планов в полосе Цивиля, к которой относится большинство выявленных топонимов Сюкур, Сокор и других, обнаружены названия в русской кальке: ур. Хлебное Поле, две речки Хлебные. В Заволжье есть оз. Хлебное. Как видно, и на русском языке топонимия по хлебу признается в ряду обычной.
Некоторые филологи прокладывают связь между чувашским дакар и фонетически родственным тюркским словом йогур/огур «просо», которое встречается в словаре древнего восточного ученого Махмуда Кашгарского20. Просо в средние века считалось наиболее распространенной продовольственной культурой у народов Поволжья, Средней и Центральной Азии. Посол франков Рубрук, совершивший в 1253—1254 годах путешествие в восточные страны через Поволжье, сообщает, что по пути ему давали «проглотить пшена» и не упоминает о другом хлебе. И еще он упоминает об употреблении степным кочевым народом мяса в полусыром виде «вследствие недостатка пищи для огня». В этих условиях вполне возможен перенос названия зерновой культуры, то есть проса, на хлеб из нее, приготовленный не способом печения. Рожь пришла к чувашам от русских, о чем говорит ее чувашское название, заимствованное из русского — ыраш. До этого чуваши, вполне вероятно, просо сеяли как основную продовольственную культуру. И его древнее название сохранилось в топонимии Чувашии: Сахар, Сакар и т.д.
В заключение укажем, что современные известные чувашские слова в значении «грязь» — чув. лапра, лачака, пылчак — не проникли в местную топонимию ни в каком варианте. А это говорит о том, что данный признак у чувашей не считался заслуживающим внимания ориентиром на местности.
