УЧЕНИКИ ГОРОДСКИХ УЧИЛИЩ ЧУВАШСКОГО КРАЯ В КОНЦЕ XIX — НАЧАЛЕ XX ВЕКОВ

Арсентьева Л.В Иванова Т.Н. Чувашский государственный университет им. И.Н. Ульянова

УЧЕНИКИ ГОРОДСКИХ УЧИЛИЩ ЧУВАШСКОГО КРАЯ В КОНЦЕ XIX — НАЧАЛЕ XX ВЕКОВ: АНАЛИЗ СОЦИАЛЬНОГО, НАЦИОНАЛЬНОГО И ВОЗРАСТНОГО СОСТАВА

При составлении общего портрета учеников городских училищ следует принять во внимание все цели, которыми руководствовались ученики и их родители при поступлении в училище, и цели, которые ставило правительство при открытии училища.

В «Уставе народным училищам» (1786 г.) воспитательные цели обозначались как ведущие по отношению к образовательным: «Воспитание юношества было у всех просвещенных народов... единственным средством утвердить благо общества гражданского». Под воспитанием устав подразумевал «чистое и разумное понятие о Творце и его святом законе, и основательные правила непоколебимой верности Государю, и истинной любви к отечеству и своим согражданам». Именно для этого «учреждаются ныне такие заведения, где на основании общих предписаний преподавать будут оное юношеству», — гласит Устав.

Более конкретно о целях училищ говорится в «Уставе гимназий и училищ уездных и приходских» (1828 г.): «Училища уездные, открытые для людей всех состояний, в особенности предназначенные для того, чтобы детям купцов, ремесленников и других городских обитателей, вместе с средствами лучшего нравственного образования, доставить те сведения, кои по образу жизни их, нуждам и упражнениям, могут быть им наиболее полезны». Как видно из данного отрывка, образовательные цели постепенно становятся первоочередными, однако знания, получаемые в училище, не должны выходить за рамки «полезных» для образа жизни низших слоёв общества.

Устав 1828 г. давал некоторые преимущества выпускникам училищ: «Молодые люди, окончившие в уездном училище назначаемый уставом курс учения и получившие в том свидетельство, если они, на основании существующих узаконений, имеют право поступать в гражданскую службу, определяются в оную, предпочтительно тем как не обучались в уездных училищах или высших учебных заведениях».

Целью городских училищ, преобразованных из уездных по «Положению о городских училищах» (1872 г.), являлось «доставление детям всех сословий начального и религиозно-нравственного образования».

Таким образом, по замыслам правительства, училища должны были готовить грамотных, умеющих хорошо писать и считать людей, знающих основы православной веры и правила поведения, необходимые в обществе.

В общей структуре системы образования Российской империи место сначала народных, потом уездных, а затем городских училищ изменялось. Если в первой половине XIX века предполагалась преемственность в типах учебных заведений и возможность выпускников училищ поступать в гимназии, то потом эта возможность становится чисто номинальной, так как уездное училище оканчивали в 14-летнем возрасте, а в первый класс гимназии принимали детей 10—11 лет. Еще более неопределённым являлся статус выпускников городских училищ в конце XIX— начале XX вв. Имея, по сути, незаконченное среднее образование, они не могли уже поступать в гимназии и высшие учебные заведения. В докладе Цивильской земской управы говорится: «Несмотря на то, что курс городских училищ равен курсу первых 4-х классов гимназий и реальных училищ, а по некоторым предметам даже выше его, ученики, оканчивающие полный курс городских училищ без экзамена не принимаются ни в какое среднее учебное заведение, чем нередко преграждаются все пути к дальнейшему образованию».

Козьмодемьянской уездной управой была создана специальная комиссия, которая единодушно высказала пожелание, «чтобы городские училища были включены в общую сеть учебных заведений, дающих возможность получить законченное среднее и высшее образование и чтобы училища эти заменяли собой первые классы гимназии и реальных училищ».

К сожалению, это пожелание так и не было реализовано. Отдельные училища пытались различным образом решить вопрос о дальнейшем обучении выпускников городских училищ. Так, в 1907 году на Цивильском уездном земском собрании было решено ходатайствовать о допущении учеников городского училища в среднее техническое училище путем устройства для них подготовительного класса: «Посему необходимо, чтобы ученики Цивильского городского училища хорошо знали рисование и черчение и могли бы поступить в среднее техническое училище, открывающее дорогу и в высшие технические училища».

Каковы же были цели самих учащихся и их родителей при поступлении в училище? Первоначальные азы грамотности приобретались в церковноприходских школах или приходских училищах. Поэтому в училища поступали не ради приобретения начальных знаний, а ради их расширения. Чаще поступающие были дети не очень состоятельных родителей, преподавателей низших сословий, либо дети чиновников и дворян, проживающих в городах, где не было гимназий.

Большая часть родителей, судя по сохранившимся свидетельствам, изначально не ориентировались на обязательное окончание их детьми училища и при возникновении каких-либо семейных и материальных проблем забирали учеников домой. Для «местного торга и других практических надобностей» достаточно было и элементарных сведений. Однако закончившие курс имели возможность устроиться на небольшие государственные должности. В отчете министерства народного просвещения за 1881 год отмечается: «Молодые люди, окончившие успешно курс уездных училищ, поступают преимущественно на службу на телеграфные станции и железные дороги, в сельские волостные учреждения и разные низшие присутственные места. Немалое число их, по выдержании дополнительных испытаний, занимает места учителей сельских начальных училищ». Сами уездные власти надеялись «впоследствии приготовить из них бухгалтеров, сельских архитекторов, народных механиков».

Так, с 1833 года ежегодно по инициативе властей в Ядринское уездное училище набирали трёх мальчиков из числа казённых поселян для подготовки к должности волостных писарей.

Каким же был социальный состав учеников уездных училищ? Сохранились показатели социального состава учащихся городских училищ Москвы в конце XVIII в. Там дети дворян составляли 13% учащихся в главном народном училище и 9% в малых народных училищах. Дети духовенства составляли 2 и 8%, детей купцов, мещан и приказных было 13 и 30%, солдатских детей 5 и 6%. Основную часть учащихся составляли дети дворовых крестьян — 64 и 47%, 0,5% учащихся в главном народном училище Москвы составляли дети помещичьих крестьян.

Сравним эти показатели с данными о социальном составе учащихся городских училищ Чувашского края.

В Ядринском уездном трехклассном училище в первой половине XIX века обучались преимущественно дети купцов и мещан (см. таблицу 1)

Таблица 1. Сословный состав учеников Ядринского уездного училища в 1832—1841 гг.

Анализ таблицы показывает заметное колебание общего числа учеников в различные годы: с 1832 по 1834 постепенное увеличение, с 1834 по 1833 — резкое увеличение числа учеников, а с 1834 по 1841 — постепенное уменьшение. Однако за исключением двух лет (1835 и 1837 гг.) большинство учеников — выходцы из семей купцов и мещан.

В середине XIX в. эта тенденция сохранилась. Так в 1855/56 учебном году из общего количества учеников самого училища и приготовительного класса (131 чел.), детей дворян и чиновников было 13 (9,9%), купцов и мещан — 80 (61%), разночинцев и крестьян — 38 (29,8%).

В 1818 году в Цивильском уездном училище социальный состав учащихся был следующим: 18% — из семей чиновников и младших офицеров, 55% мещане и 27% — дети крестьян и дворовых.

В 1865 году в Цивильском уездном училище занимались 86 учеников, из них детей дворян и чиновников — 6 (6,9%), купцов и мещан — 44 (51,2%), лиц духовного звания — 2 (2,3%), крестьян — 30 (34,9%), солдат — 4 (4,6).

В конце XIX в. в Цивильское училище стали поступать крестьянские дети. Это было обусловлено отменой крепостного права, а также постепенным осознанием крестьянами пользы образования и желанием лучше устроить жизнь своих детей. Так, в конце XIX—начале XX вв. общее число крестьянских детей среди учеников училища составляет более 50%. В докладе Цивильской земской управы очередному Цивильскому уездному земскому собранию в 1906 году говорится: «...За пятилетний период видно, что из общего числа учащихся — 71 человека — обучается крестьянских детей  42, то есть более половины всего количества учащихся, следовательно, главным образом Цивильское училище обслуживает интересы местного крестьянского населения».

В Чебоксарском училище самые ранние сохранившиеся сведения о социальном составе учеников относятся к 1847/1848 учебному году. Из 20 поступивших в училище 5 учеников (25%) дети дворян и чиновников, 11 (55%) из купцов и мещан, 4 (20%) — дети разночинцев и крестьян. Интересно сопоставить эти данные с социальным составом всех горожан мужского пола в 1848 году. Из 3116 человек дворян и чиновников 129 (4,1%), купцов и мещан — 1799 (57%), разночинцев и крестьян — 1188 (35,6%).

Таким образом, общее число обучающихся в училище не составляло даже 1% от числа мужского населения города. При этом соотношение социального состава учащихся было примерно пропорционально удельному весу этих социальных групп в чебоксарском обществе. Исключением являются дворяне и чиновники, из семей которых пропорционально обучались примерно в 6 раз больше учеников, чем в других социальных группах.

В 1861 г. социальный состав учащихся в Чебоксарском училище изменился. Из семей дворян обучалось 9 учеников (14,3%), из купцов — 8 (12,7%), из крестьян — 9 (14,3%).

По данным 1873 г. тенденция роста числа учеников из низших слоев общества ещё более наглядна. В этом году в Чебоксарском училище из 70 учеников 5 были из семей дворян и чиновников, 14 (61%) — из купцов и мещан, 19 (27,1%) — из рабочих и крестьян и 3 ученика (4,3%) — из духовенства. В 1900 г. социальный состав учащихся был следующим: дворян и детей чиновников — 7 (3,29%); духовного звания — 2 (0,46%); купеческого — 9 (4,14%); мещанского — 133 (61,29%): крестьянского - 66 (30,41%).

К сожалению, мы не располагаем данными о социальном составе учащихся Алатырского городского училища, но несомненным является общая тенденция увеличения общего числа учеников — выходцев из низших сословий, при одновременном снижении процента учеников. Это доказывает постепенное распространение в среде низших социальных групп стремления к получению образования, осознание его возможностей для успешного продвижения по социальной лестнице. Сравнительное снижение числа учеников из высших слоёв общества объясняется, на наш взгляд, появлением в городах прогимназий, гимназий и реальных училищ, обучение в которых было более престижным и давало больше возможности поступления в высшие учебные заведения.

При декларируемом всесословном характере обучения в училищах городское население находилось в преимущественном положении по отношению к сельскому. Среди поступивших были в основном дети горожан и посадских, «жители же уезда, отдаленные от городского училища, пользовались им в слабой степени».

В отчете Чебоксарского училища за 1889 г. отмечено: «Большинство учеников — местные жители; из отдаленных селений учится 25 человек, которые живут в городе на частных квартирах, и домой ездят только на большие праздники». Так, подавляющее большинство учеников — жители уездных городов, хотя сохранились свидетельства, что в училищах обучались и жители близлежащих деревень. В 1904 г. в Цивильском училище обучалось 6 учеников из сел Рындино (2 версты от Цивильска) и Иваново (5 верст). Так как при училище не было пансиона (общежития), каждый день ученики расходились по домам либо вынуждены были снимать квартиры.

Выше упоминалось о том, что и в Ядринское училище «по целевому набору» принимались дети казённых поселян для подготовки должности волостного писаря. Эти ученики из сёл содержались за счет сбора денег с казенных поселян (крестьян), однако показывали не лучшие результаты в обучении. В отчете училища говорится: «Одна из трудностей обучения этих детей состояла в том, что они не умеют говорить по-русски. К тому же хозяева квартир, в которых жили эти мальчики, часто получали очень малую плату за их проживание и заставляли их работать по дому, отвлекая, таким образом, от занятий в училище». В училище обучались преимущественно мальчики, но иногда к обучению допускались и девочки. Так, в 1855—1856 учебном году в Ядринском училище было принято 15 девочек и 117 мальчиков. Вопрос о приёме «детей женского пола» неоднократно обсуждался на заседании педагогического совета Цивильского городского училища, но решение не получил».

Средний возраст обучающихся в городских училищах колебался между 10 и 14 годами.

По конфессиональному признаку подавляющее большинство учеников были православного вероисповедания, хотя иногда в классах обучались 1—2 ученика из числа иудеев (г. Алатырь), раскольников (г. Цивильск и г. Чебоксары). В Чебоксарском училище в 1900 году обучалось 215 православных (99,54%) и 2 ученика (0,46%) — из раскольников22, в 1889 г. — 3 старообрядца.

Сложным для анализа представляется вопрос о национальном составе обучающихся в училищах. В отчетах крайне редко упоминается национальный состав учеников. Однако сохранились протоколы педагогических советов Ядринского училища, где учителя ратуют за более широкое использование чувашского языка на уроках. Существуют и другие косвенные свидетельства, что в Ядринском и Цивильском училищах всегда часть учеников родным считали чувашский язык. Так, в 1912 году в Цивильском училище было принято 5 учениц из чувашей, в 1913 — 4, в 1914 — 6. В 1905 г. в Цивильском городском училище обучалось 54 русских (80,6%) и 13 (19,4%) чувашей. В целом правительственными постановлениями допускалось преподавание в училищах на «местном наречии»: «...во всех тех областях, где употребляются местные русские наречия, резко отличаются от великороссийского языка, объяснение предметов в народных училищах начиналось на местном наречии, а затем делался постепенный переход к русскому, т. е. великорусскому языку, на котором следует продолжать учение». Однако двойственность трактовки «местные русские наречия», а также незнание многими учителями чувашского языка приводили к тому, что в основном преподавание велось на русском языке.

Поступление в училище происходило по итогам экзаменов из числа учеников приходских училищ, а также «получившие в других местах начальные сведения в предметах, преподаваемых в училищах приходских». Прием проходил один раз в год, по окончании открытых испытаний.

Как свидетельствуют архивные документы, среди поступающих в училища был высокий конкурс. В протоколе педагогического совета Цивильского училища от 17 июля 1906 г. высказывается сожаление по поводу того, что не все желающие учиться принимаются в училище: «Подвергшиеся экзамену ученики являются окончившими курс разных начальных школ, так что имеют полное основание рассчитывать на поступление в городские училища, и только вследствие чрезвычайно высоких, сравнительно, программных требований, какие педагогический совет вынуждает предъявлять на письменных источниках, им приходится отказываться от мысли учиться в городском училище». Чрезмерно высокие требования объяснялись тем, что помещений училища было недостаточно, поэтому в самой большой комнате вместо 25 учеников, как это допускалось правилами гигиены, обучалось 35—40 учеников. «Убедившись из этого в невозможности допущения переполнения классной комнаты, педагогический совет отказался от такой меры, и в следующем 1904 году уменьшило число учеников в этом классе до 36, а в 1905 году до 32 учеников».

Таблица 2

Сведения о поступивших в Цивильское училище в начале XX в.

Вследствие этого лишь 40% желающих учиться могли стать его учениками (см. таблицу 2).

Желание не поступивших продолжать обучение настолько сильно, «что многие из них по два и три года подряд являются на приемные испытания; многие уже окончившие курс, в какой- либо сельской школе предварительно поступают в городские приходские училища, чтобы лучше подготовиться к приемному испытанию; наконец многие, для этой цели, на последние средства нанимают репетитора», — сетуют педагоги.

Выходом из создавшегося положения, по мнению педагогического совета, может стать преобразование Цивильского училища из 3-классного в 4-классное.

Алатырское училище также не могло принять всех желающих. Так, в 1912 году в приёме было отказано 80 ученикам, это наибольшая цифра отказов по всей Симбирской губернии.

Любопытны сведения, приводимые в отчете Ядринского училища за 1866/67 учебный год: «Желающих поступить в подготовительный класс было в настоящем году довольно, но училищное начальство должно было отказывать, несмотря на их желание учиться, представляя отцам этих мальчиков на вид то, что в приготовительном классе нет уже места, где могли бы помещаться их дети. Чадолюбивые батюшки и тут находились, что возражали, желая, во что бы то ни стало втереть своих детей в училище, что дети могут и постоять во время классов, если негде сидеть».

Таким образом, в городские училища поступала примерно половина из всех сдававших экзамены. Если первоначально обучение в училищах планировалось бесплатным, то к середине XIX века была введена плата за обучение, которая постоянно повышалась. Этому в немалой степени способствовал увеличивающийся конкурс в училища. Так, в одном из проектов реформы начальных народных училищ отмечается: «...главное правление училища нашло, что возрастающие потребности учебных заведений, при возвышающихся одновременно ценах и при невозможности обременить государственное казначейство новыми слишком значительными жертвами, вызывают необходимость усилить специальные средства учебных заведений через повышение платы, вносимой учащимися».

К ученикам предъявлялись строгие требования, излагаемые в ряде нормативных документов. В наиболее общем виде они были сформированы ещё в 1783 г. в книге «О должностях человека и гражданина. Книга к чтению, определённая в народных городских училищах, изданная по высочайшему повелению царствующей императрицы Екатерины II». Книга представляла собой русский перевод труда известного австрийского педагога Иоганна Фильбиргера, отредактированная самой императрицей. Она была объявлена обязательным учебником для всех учебных заведений страны. Примечательно само название книги — «О должностях (обязанностях. — А.А., Т.Н.) человека и гражданина». В ней рассказывалось о добродетелях и пороках, затем шли рекомендации о том, как сохранить здоровье и предохраняться от болезней. Далее излагались правила благопристойности: как ходить, стоять, кланяться, как одеваться. В частности, было написано о походке («благопристойно ходить, когда ноги несколько выворачивает, однако, непринужденным и нечрезмерным образом»), о сидении («сидеть надлежит смирно, ногами не махать, ни на крест их не класть, ни подколенка одной ноги на колено другой»). Потом шли главы о союзе супружеском, родителей и детей, господ и слуг, о союзе гражданском, любви к Отечеству различных сословий. Последние главы были посвящены наукам.

Исходным положением общей концепции книги служило утверждение тезиса о богоустановленности существующих общественных отношений. По этой причине религиозному воспитанию в народных училищах отводилось большее место, чем в закрытых сословных учебных заведениях. По соизволению Бога, говорилось в книге, установлены различного рода союзы между людьми: супружеский, родителей и детей, господ и слуг, гражданский. Основополагающим принципом связей людей в них объявлялся принцип повиновения: жены — мужу, детей — родителям, слуг — господам, подданных — правителям.

В книге утверждалось, что рабство существовало от сотворения мира, соответствовало и божеским, и человеческим законам. Рабы и слуги должны любить и почитать своих «дома начальников» и «по званиям своим повиноваться ...искренно и от всего сердца», во всем им угождать, полезные дела для них делать, а также «уреченною и определенною платою довольствоваться». В книге последовательно проводится требование беспрекословного подчинения правителям и начальникам. Слово «гражданин» в ней, если и употреблялось, то чаще как синоним слова «горожанин». Под гражданами понимались подданные — «все находящиеся в государстве люди», которые «государю или правящим особам повинуются». Правитель государства, имея власть от Бога, печется о благополучии своих подданных, издает и охраняет законы, со всей справедливостью распределяет общественные блага, лишая «себя покоя, забав и выгод для доставления спокойствия и выгод подданным своим». Благополучие заключается не в вещах, не богатстве, земле и т.д., а в самих людях. Благополучен человек в том случае, если его «душа хороша, от беспорядочных желаний свободна, тело здорово», а самое главное, если он доволен своим состоянием. Во всяком звании, утверждала книга, можно быть благополучным и нет.

Благополучен тот, кто добродетелен и выполняет «должности своего звания», которые должны «основательно разуметь». Исполнение обязанностей — высшая добродетель подданного. Он должен почитать правителей своих за их благодеяния и покровительство; повиноваться законам и уставам; охотно и усердно нести подати, службу, оказывать послушание и верность государю и установленным им властям. Самая главная должность каждого члена государства — любовь к Отечеству. Подданный должен показывать ее, строго следуя своим сословным обязанностям. Но есть общие для всех «должности», четкое соблюдение которых позволит человеку называться истинным сыном Отечества. Он не должен ничего говорить и делать предосудительного против правительства. Роптание, «худые рассуждения, поносительные и дерзкие слова» против государственного учреждения и, главное, правления — преступления против Отечества.

Истинный сын Отечества обязан безоговорочно почитать монарха и повиноваться его законам даже в том случае, когда «думается, что законам таковым быть не долженствовало». Он должен быть уверен, что только монарх «может бесчисленные, полезные дела государству совершать». Истинный сын Отечества не имеет права рассуждать о недостатках правительства и законов, потому что отдельный человек не может «в государстве всего видеть ...дабы справедливо рассуждать». Только начальники «могут и долженствуют» видеть и определять, что способствует общему и личному благу, а что нет. Подданный должен действительно повиноваться государству, отдавая ему свои способности и умение по первому требованию всезнающего начальства.

Таким образом, в книге «О должностях...» проводилась идея полного подчинения человека государству и монарху, доказывалось, что счастье и благополучие людей зависит не от положения, занимаемого ими в обществе, а от духовного воспитания. Вопрос о благосостоянии, патриотизме, следовательно, переносился из области социальной в моральную. В книге настойчиво утверждалось и пропагандировалось образцовое послушание монарху, закону, различным начальникам. Только законопослушный, преданный монарху подданный независимо от своего сословного положения может считаться патриотом, истинным сыном Отечества.

В 1786 г. появился «Высочайше утверждённый устав народным училищам в Российской империи». В нем глава IV была посвящена обязанностям и правам учеников. К должности (обязанностям) относилось иметь данный устав, требуя снабдить им от родителей или опекунов; почитать своих учителей и повиноваться им; снабдить себя книгами и письменными принадлежностями, а также «особливой тетрадью», в которой записывать «Учителевы изъяснения во время часов учебных». К правам (ободрениям) учеников относилось «проворяншение» перед всеми присутствующими имен учеников «отличивших себя успехами в науках, прилежанием и благонравием» по окончании каждого открытого испытания; внесение имен отличившихся в особую книгу, «дабы память их сохранить в пример будущим их товарищам», дарение книг с надписью («предписанием») директора народных училищ. Ученики, «окончившие предписанное течение наук и получившие свидетельство о знании своем и добронравии за подписанием Учителей и Директора, при определении к месту другим предпочитаются».

В середине XIX века появились более конкретные руководства для учителей. В одном из них содержалась классификация учеников по разным критериям. По способностям к учебе дети подразделялись на:

• все скоро понимающих, хорошо помнящих и выученное умеющих применять к делу;
• одаренных хорошей памятью, но слабым рассуждением;
• со слабой памятью;
• мало понимающих и помнящих.

По характеру ученики делились на веселых и бодрых, боязливых и застенчивых, ленивых и сонливых, упорных, сердитых и склонных к злобе. Кроме того, ученики бывают поведения хорошего, посредственного и худого. Каждая группа учащихся требует особых педагогических мероприятий, поэтому каждый учитель должен иметь и вести списки учащихся с указанием их свойств и применения.

В зависимости от индивидуальных особенностей учащихся допускались следующие меры воздействия: увещевания, предостережения, угрозы, наказания. Разрешались наказания, состоящие в «мешении приятных вещей и соответствующих проступку «устыжения»».

В руководствах подробно описывались все запрещенные наказания. Это телесные наказания, а именно:

• ремни и палки, плети, линейки и розги;
• ощечины, толчки и кулаки;
• драние за волосы, ставление на колени и драние за уши.

Также запрещались ругательства и оскорбления, затрагивающие честь учеников.

На основании общероссийских циркуляров и руководств создавались правила для учеников конкретных училищ, В архиве сохранился подробный документ «Правила для учеников Ядринского уездного училища».

Пункт первый касался религиозных обязанностей учащихся: посещать богослужения, бывать у исповеди и святого причастия, с благоговением вести себя в церкви. Обязательным требованием было представление училищному начальству свидетельства от своего духовника о том, что были у него на исповеди и причастились святых тайн». Этот пункт подразумевал как само собой разумеющееся православное вероисповедание учеников, без разъяснения, как быть с учащимися иных конфессий.

Пункт второй касался учения. Он обязывал учеников без опоздания «на молитву перед началом учения» посещать все уроки. Ученик, не представивший свидетельства о законной причине своей неявки, считается выбывшим, и «от усмотрения педагогического совета зависит вновь принять его, по испытании во всех предметах».

Ученики, пропустившие, по «законной причине», урок, должны пройти самостоятельно все пройденное в их отсутствии. Ученики обязаны являться на уроки с необходимыми книгами, тетрадями и прочими принадлежностями, в классе сидеть на заранее назначенном им месте.

«Во время уроков ученики обязались сидеть прямо, хотя бы прислоняясь к спине скамьи, но, не облокачиваясь и не разваливаясь», нельзя разговаривать, шептаться, шуметь, подсказывать друг другу, заниматься чем-либо посторонним. Нельзя перебивать учителя, а вопросы задавать только после разъяснения. Каждый ученик обязан «вполне добросовестно приготовляться к каждому уроку». Данные требования вполне совместимы, универсальны и сейчас столь же актуальны, как в XIX веке.

Пункт 3 касался отношений с начальником и наставником и требовал беспрекословного подчинения и уважения к учителям: «Ученики для собственной своей пользы должны относиться к своим начальникам и наставникам с полным доверием и откровенностью, ибо лишь при этом условии могут получать от них и помощь, и добрый совет, и полезное наставление».

Весьма современны и актуальны также требования, содержащиеся в пункте 4 «Обязанности учеников друг к другу»: быть вежливым, доброжелательным и дружелюбным со всеми товарищами», запрет ссор, брани и драк, преследуется злоупотребление силою против слабейших и в особенности против учеников.

Интересно воспитание корпоративной чести: «Дорожа своей честью, ученики не могут не дорожить честью своего заведения и даже в отдельности честью своего класса, а потому обязаны воздержаться и воздерживать своих товарищей... от всякого рода поступков, несовместимых с честью благовоспитанных детей и юношей, и должны всячески предупреждать такие поступки, которые могут бросить тень на учеников заведения».

Лучшие успевающие ученики должны помогать своим более слабым товарищам в учебе, «но отнюдь не делая сами за них эти работы и не давая им списывать».

Употребление неприличных слов и выражений, подстрекательство к «дерзкому поступку, а тем более к каким-либо беспорядкам сообща», может привести к немедленному исключению из учебного заведения. Ученики должны сообщать о «столь вредных товарищах» начальнику заведения или преподавателям. Нельзя приносить в училище посторонних учению книг или изданий. Запрещались игры на деньги или «вообще с корыстной целью», продажа или мена вещей. За порчу, «хотя бы и не умышленную», учебных принадлежностей и казённого имущества ученик обязан возместить причинённый ущерб.

Пункт 5 «Правил» касался образа жизни учеников. Им строжайше запрещалось посещать маскарады, клубы, трактиры, кофейни, кондитерские, бильярдные и всякого рода публичные и увеселительные места. Нельзя употреблять крепкие напитки и курить табак. Кроме этого ученики должны соблюдать чистоплотность и одеваться, как следует для предохранения себя от простуд.

На улицах ученики, согласно пункту 6, обязаны держаться скромно, соблюдая порядок, отдавать должное почтение встречным должностным лицам. «Воспрещается им толпиться на улице перед зданием училища», нельзя после занятий идти гурьбой, большими группами, затевать между собою игры, ссоры и драки.

Пункт 7 определял обязанности дежурных по классу.

Данные правила, ученик был обязан держать в доме на видном месте.

Таковы были предписанные «идеальные» требования к ученикам, реальность вносила значительные коррективы в жизнь учащихся.

Все вышесказанное свидетельствует о том, что социальный состав учащихся городских училищ был очень пестрым, на протяжении XIX — начала XX вв. происходила его эволюция в сторону увеличения числа учеников из мещан и крестьян, средний возраст обучающихся колебался между 10 и 14 годами. По конфессиональному признаку подавляющее большинство учеников были православного вероисповедания. В национальном составе учащихся увеличилась доля чувашей.

• < Назад
• Вперёд >