Мельницы Чебоксарского уезда
Мельницы Чебоксарского уезда.
Если же подсчитать количество купцов среди чебоксарских жителей, имевших мельницы в уездах, то их окажется большинство (90%). Чебоксарцы имели мельницы не только в Чебоксарском, но и в Кокшайском, Свияжском, Козьмодемьянском, Цивильском, Курмышском уездах. Поскольку мельницы находились в уездах, то владельцы, как правило, там не проживали, а на производстве трудились или дворовые люди, или работники, нанятые из чувашских крестьян. Часто крестьяне отрабатывали свои долги помногу лет, проживая на мельницах. В первом десятилетии XVIII века у горожан было пять мельниц, во втором — восемь, в третьем — 28, в четвертом — 30, в пятом — 22, в шестом — 34, в седьмом и восьмом — более 20. Нетрудно заметить, что количество мельниц резко возросло в середине столетия. Этому способствовало несколько факторов. Во-первых, в 1740—1750-х годах у чебоксарских купцов довольно успешно развивалось винокурение, а купеческие мельницы зачастую выполняли вспомогательную роль при винокурнях, снабжая последних сырьем. Во-вторых, мельницы многих купцов являлись местами переработки зерна в муку для последующего вывоза за пределы региона. Так, на винокурне А. Проскурякова было две мельницы, на заводе М. Котельникова на реке Шатьме — одна мельница. После запрета купцам курить вино в 1754 году, когда купечество потеряло важнейший источник дохода, тенденция использования мельниц в качестве пунктов переработки сырья для последующего вывоза товарного хлеба усилилась еще больше.
На владельцев мельниц заводились реестры. С них брался оброк. Реестр составлялся не один раз. Если по старому реестру хозяин мельницы был записан на 10 лет, а владел ею уже 20 лет, ему грозил высокий штраф. Помимо частных, в городе были две казенные мельницы. В документах неоднократно упоминаются их названия: Настасьинская и Новоколокольниковская (Головинская). В последней четверти XVIII века, по данным Генерального межевания, количество купцов, владеющих мельницами, сократилось. Так, из 137 мельниц, находившихся в Чебоксарском уезде, 13 принадлежали помещикам, пять — купцам и мещанам, одна — крестьянину, 111 — казне, семь — общинам.
При мукомольных мельницах иногда устраивались толчеи для переработки дубового корья, применяемого в кожевенном производстве. При бывшей мельнице купца гостиной сотни П. Колокольникова, перешедшей в 1731 году к посадским людям И. Зарубину и Д. Халтурину, в течение 18 лет функционировала толчея. В 1756 году чебоксарский купец А.А. Игумнов получил по долговой записи мельницу чебоксарца И. Цапинского, при которой имелась дубная толчея. А.А. Игумнов около мельницы и толчеи построил кожевенный завод. А купец И.М. Вениаминов на своей мельнице в Чебоксарском уезде на реке Моргаушке содержал пивоварню. Таким образом, купцы щедро вкладывали свои средства в строительство и содержание мельниц, а заведения мукомольного производства носили предпринимательский характер.
Солодовничество.
Промысловое солодовенное производство Чувашии также было сосредоточено в Чебоксарах. В 1725 году насчитывалось семь владельцев солодовен, в 1742 году — 26. Интересно определить состав владельцев солодовен. В 1725 году большая их часть (четыре солодовни) принадлежала посадским людям. Остальными тремя солодовнями владели секретарь Ф. Андреев, Бобыль Ф. Щукин, истопник Троицкого монастыря А. Куприянов. В 1742 году владельцами этих заведений были мелкие купцы и посадские люди. Солодовни продолжали свою деятельность и во второй половине XVIII века, однако общее их количество значительно сократилось. В немалой степени в этом был повинен пожар 1758 года в Чебоксарах. В описи ущерба указано, что сгорели солодовни И. Тютина стоимостью 25 рублей, А. Каменщикова — 50 рублей. В конце века работали три «завода», принадлежавшие чебоксарским купцам. На каждом «заводе» работало по три человека. Ежемесячный выпуск продукции был довольно значителен: от 250 до 350 пудов солода стоимостью 60 копеек за один пуд ржаного солода, 70 копеек — ячменного солода.
Кожевенное производство.
Важной отраслью промышленности являлась переработка продуктов животноводства: кожевенное и салотопенное дело. Город Чебоксары был центром развития кожевенной и салотопенной промышленности Чувашии. В 1716 году Казанская губернская канцелярия прислала в Чебоксары указ, по которому было велено выбрать учеников для обучения новому способу обработки юфти. Купцы гостиной сотни Н. Плотников и А. Проскуряков отправи¬ли сообща одного ученика П.С. Плотникова для обучения в Москву. На кожевенном деле можно было хорошо заработать, именно поэтому в этой отрасли подвизалось довольно много купцов. Однако в случае, если прибыль была минимальна или ее не было совсем, купцы прекращали работу. Забавная ситуация случилась в 1716 году, когда указом из Сената было велено торговым людям в Казани и Чебоксарах «дабы они юфть к городу Архангельску к 1717 году на ярмарку поставили с пошлиною, дано им будет за юфть за пуд по 4 рубля». Крупные промышленники Сава Игумнов и Афанасий Проскуряков на это распоряжение ответили: «В готовности к предбудущему 717 году в покупке яловых кож и для юхотного товару за оскудением де денег нет». Причины такого странного ответа становятся понятны, если прочесть доношение братьев А. и М. Игумновых: «С 714 году кожи на дело юфти в цене повысились для того, в тех годех и прежде того скот рогатой пал и ныне падает же», соответственно цены на сырье значительно выросли, на ярмарках кожи продавали по 5 рублей с полтиной за пуд, а торговцы из Нижнего Новгорода и Гороховца и вовсе предлагали по 7 рублей с полтиною за пуд. В таких условиях производить юфтяной товар по 4 рубля за пуд было крайне невыгодно. Поэтому чебоксарские производители И. Пичугии, Г. Кологривов, Т. Белов, А. Киселев, М. Шитов дали одинаковые ответы: «оскудели, денег нет». Купец Ф. Полубоярьев, бывший в это время представителем администрации (бурмистр земской избы), не осмелился ответить подобным образом и обязался поставить юфть, оставшуюся от прошлого передела. Вероятно, казанские купцы отвечали идентично, потому что правительством было принято решение отправить на все кожевенные заводы Казанской губернии людей и «учинить описные книги, в которых объявить сколько и чье имяно завод и сколко на тех заводех мастеров и работников и по сколку делаетца в год кож». Поданным переписи 1721 года, проводившейся в Чебоксарах, М. и А. Игумновы владели тремя кожевнями. В том же документе указано, что дьякон Благовещенского монастыря М. Семионов «промысел имеет кожевенный».
