Рассуждение мудрейшего императора Карла и учителя Альбина
Рассуждение мудрейшего императора Карла и учителя Альбина о риторике и добродетелях
Карл. Но, тем не менее, учитель, я позволю тебе закончить беседу не раньше, чем ты откроешь мне названия и части четырех добродетелей, являющихся, по твоим словам, источником других добродетелей. Чуть раньше мы с тобой сошлись во мнении о необходимости упражняться в умении говорить: в чем лучше происходит изучение красноречия, как ни в совершенстве добродетелей, очень полезном и пишущим, и читающим?
Альбин. Полезно, как говоришь ты, господин мой, но я разрываюсь между краткостью, требующей немногословия, и обстоятельностью, необходимой в таком важном деле.
Карл. Постарайся уберечься и от того, и от другого, ведь многословие отвращение вызывает, а сжатость порождает невежество.
Альбин. Прежде всего, должно знать, что некоторые дела (res) настолько блестящи и благородны, что желать их следует не из-за какой-нибудь выгоды, а исключительно ради присущего им достоинства.
Карл. Я бы очень хотел узнать об этих самих делах.
Альбин. Вот они: добродетель (virtus), знание (scientia), истина (veritas), добрая любовь (amor bonus).
Карл. А разве христианская вера не это все восхваляет?
Альбин. Восхваляет и взращивает.
Карл. А что говорили о них философы?
Альбин. Считали свойством человеческой природы и развивали их с большим усердием.
Карл. В чем тогда разница между таким философом и христианами?
Альбин. Вера и крещение.
Карл. Однако продолжи философские определения добродетелей и, расскажи, прежде всего, о самой добродетели?
Альбин. Добродетель — это одежда души, украшение природных качеств, благородство нравов.
Карл. Сколько она имеет частей?
Альбин. Четыре: рассудительность (prudentia), справедливость (justitia), доблесть (fortitudo), умеренность (temperantia).
Карл. Что такое рассудительность?
Альбин. Знание дел природы и вещей.
Карл. Из скольких частей состоит?
Альбин. Из трех: памяти (memoria), понимания (intellegentia), предвидения (providentia).
Карл. Им тоже определения дай.
Альбин. С помощью памяти душа воспроизводит то, что было; понимание постигает то, что есть; предвидение помогает понять будущие события до того, как они произойдут.
Карл. Расскажи о справедливости.
Альбин. Справедливость — свойство души, воздающее каждому деянию сообразно его достоинству: с ее помощью почитается божественное и соблюдается равенство всех людей перед законом, а также законы человеколюбия.
Карл. Открой и ее части.
Альбин. Частично справедливость состоит из естественного права (jus naturale), частично из общепринятых норм обычного права (jus consuetudinis).
Карл. Каким образом из естественного права?
Альбин. Ввиду того, что его части — благочестие (religio), добросердечие (pietas), снисходительность (gratio), защита (vindicatio), почтительность (observatio) и истина (veritas).
Карл. Раскрой более подробно каждую из этих частей.
Альбин. Благочестие ведает соблюдением обрядов высшей природы, называемой божественной; добросердечие определяет исполнение обязанностей по отношению к родственникам и родине и усердное их почитание; снисходительность — это память о дружбе и обязанностях ближнего и желание вознаграждать; защита отражает насилие и беззаконие, и все то, что может причинить вред, с помощью обороны и отмщения; почтительность украшает определенным почетом и уважением людей, обладающих каким-либо достоинством; истина называет то, что есть, или то, что было раньше, или то, что будет.
Карл. Как справедливость соблюдается с помощью применения обычая (usus consuetudinis)?
Альбин. По договору (pactum), равенству (par), судебному решению (judicatum) и закону (lex).
Карл. О них тоже хочу узнать больше.
Альбин. Договор — это общее мнение разных людей; равенство, справедливость по отношению ко всем; судебное решение являет собой постановление какого-нибудь великого мужа, или то, что определено мнениями других; закон — это право, закрепленное в письменной форме, предписывающее всем людям, что следует остерегаться или, наоборот, соблюдать.
Карл. Я настоятельно требую, чтобы теперь ты рассказал мне о доблести и ее частях.
Альбин. Доблесть — это перенесение трудов и опасностей с твердым духом, ее частями являются благородство (magnificentia), уверенность в себе (fidentia), терпение (patientia), настойчивость (perseverantia).
Карл. Их начала тоже открой.
Альбин. С помощью благородства постигаются и выполняются серьезные и выдающиеся дела с неким возвышенным и блестящим представлением души, уверенность в себе — соединение веры в себя и надежды при решении серьезных и честных дел; терпение помогает добровольно и длительно переносить трудные и тяжелые обстоятельства во имя добродетельности или пользы; настойчивость — это постоянство и непоколебимая твердость в хорошо обдуманном способе действий.
Карл. Осталось тебе сказать об умеренности, с которой наша беседа о добродетелях и о своеобразии которой я желаю услышать.
Альбин. Умеренность — прочная сдерживающая власть над страстями и другими неверными движениями души, основанная на разуме; ее частями являются воздержанность (continentia), кротость (dementia), благопристойность (modestia). Воздержанность — эго власть над низкими желаниями и пресечение их с помощью благоразумия; кротость обуздывает несправедливость и злобу: со спокойной душой подавляются; благопристойность — это то, с помощью чего [происходит] соблюдение меры в жизни или в желаниях, или в движениях тела, основанное на заботе о нравственности.
Карл. Особого почета людей и похвалы Бога достоин человек, обладающий всем этим. Но мне удивительно, что мы, христиане, в то время как те философы стремятся к этим добродетелям лишь только из-за присущего им достоинства и похвальности, почему мы, христиане, от многих из этих добродетелей и совершаем многочисленные ошибки, хотя Иисусом Христом, самой истиной, награда вечной славы обещана тем, кто следует этим добродетелям в любви и вере.
Альбин. Мы более сожаления, чем удивления достойны, ведь многих из нас ни страх наказания, ни слава награды не зовут к почитанию добродетелей.
Карл. Согласен с тобою и говорю со слезами, что таких людей много, однако прошу объяснить, чтобы ты объяснил, насколько можешь кратко, как следует понимать эти выдающиеся добродетели в нашей христианской вере и следовать им.
Альбин. Разве тебе не кажется, что мудрость есть то, чем в соответствии со своими способностями человеческий разум постигает Бога и страшится Его и верит в Его грядущий суд?
Карл. Понимаю это и соглашаюсь с тем, что нет ничего более выдающегося, чем эта мудрость, и вновь вспоминаю написанное в книге Иова: вот мудрость человека благочестие, и что такое благочестие, если не почитание Бога, что по-гречески называется — theosebeia.
Альбин. Правильно мыслишь ты и истинно, но чем тебе кажется справедливость, если не любовью к Богу и соблюдением его заповедей?
Карл. И с этим согласен, нет ничего более справедливого, чем эта справедливость, и ничем другим она быть не может.
Альбин. Неужели ты не видишь, что доблесть это то, с помощью чего побеждается древний враг, и переносятся мирские трудности.
Карл. Конечно, вижу и полагаю, что нет ничего похвальнее этой победы.
Альбин. А разве самообладание это не то, что способствует обузданию страстей, подавлению жадности, сдерживанию и смягчению всяческих душевных страстей?
Карл. Воистину это так и очень необходимо каждому человеку, но все еще хочу узнать: какую цель преследует соблюдение этих добродетелей?
Альбин. Чтобы почитался Господь и ближний, или ты считаешь иначе?
Карл. Конечно, нет, однако, легко услышать, насколько тяжело и трудно сделать.
Альбин. Что может быть легче, чем любить красивую внешность, сладкие яства, чарующие звуки, дарующие усладу движения, мирские почести и славу? Неужели душе приятно любить все это, что исчезает, как мимолетная тень, и не любить Бога, который есть вечная красота, вечная сладость, вечный приятный запах, вечная услада, непреходящий почет и бесконечная радость? Хотя ничего другого Священное Писание от нас и не требует, кроме того, чтобы мы всем сердцем, и всей душой, и всем разумом почитали Господа Бога нашего и ближнего нашего, как самих себя. Ведь нам дано обещание Тем, Кто не может лгать. «Иго мое, — говорит он, — приятное и груз мой легок». Ведь мирская любовь требует больше, чем любовь Христа; душа не находит счастье и бессмертие, которые ищет в миру, так как эта низшая красота приходит и уходит, или бросает того, кто к ней стремится, или же он сам ее оставляет: так пусть же душа соблюдает свой порядок.
Карл. Что такое порядок души?
Альбин. Почитать то, что свыше, то есть Бога, и управлять тем, что низшее, то есть телом; питать и согревать любовью близкие души; душа же, очищенная этими жертвами и освобожденная от этой наполненной трудностями жизни, приносящей множество страданий, отлетит к покою и принесет радость своему господину.
Карл. Ты возвещаешь, о учитель, о каком-то великом и поистине счастливом человеке?
Альбин. Пусть Господь тебя, господин мой, сделает великим и счастливым, и позволит тебе на квадриге добродетелей, о которых мы говорили, перенестись из этого никчемного мира на крыльях любви позволил к воротам небесного царства.
Карл. Да будет так, да будет так по милости Бога.
Альбин. Так пусть же беседа наша, начавшаяся с изменчивых гражданских вопросов, получит теперь завершение в вопросах вечных, дабы никто не осмелился заявить, что мы проделали столь долгий путь впустую.
Карл. Кто тот, который осмелится сказать, что мы беседовали напрасно, если непытливый исследователь, или благородных искусств, или исследователь выдающихся добродетелей. Ведь меня, признаюсь, к этим расспросам привела любовь к знаниям, и я благодарю тебя, что вопросы мои не отверг, и благодарю тебя за ту доброжелательность, с которой ты отвечал на них, и думаю, что эта доброжелательность поможет тем, кто стремится к знаниям, если только позор недоброжелательности читающего не отвратит.
