ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ АРХЕОЛОГИИ ЧУВАШИИ И МАРИЙ ЭЛ
Большов С.В. Марийский научно-исследовательский институт языка, литературы и истории им. В. М. Васильева
ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ АРХЕОЛОГИИ ЧУВАШИИ И МАРИЙ ЭЛ
(Эпоха бронзы — ранний железный век)
Рассматривая общие проблемы археологии Чувашии и Марий Эл эпохи бронзы — раннего железного века, нельзя не остановиться на краткой истории изучения памятников этого периода (подробная история изучения памятников эпохи бронзы Чувашии — Михайлов Е.П., Березина Н.С., 2004). И для Чувашии, и для Марий Эл 1956 г. является поворотным: с этого времени на территории республик начинаются систематические археологические исследования Чувашской и Марийской археологических экспедиций. У истоков создания экспедиций стояли такие известные российские археологи, как А.П. Смирнов, A.Х. Халиков, Г.А. Федоров-Давыдов, Н.Я. Мерперт, Г.А. Архипов, В.Ф. Каховский и др.
Отмечая 90-летний юбилей известного ученого-археолога B.Ф. Каховского, особо следует остановиться на том огромном вкладе, который был сделан им в изучение памятников эпохи бронзы Чувашии. Уже в 1957 г. В.Ф. Каховский издает монографию «Памятники материальной культуры Чувашской АССР». В этой книге подводятся итоги археологического изучения Чувашии, публикуются известные к тому времени материалы, намечаются направления и ставятся задачи дальнейших археологических исследований в республике. Два раздела монографии посвящены памятникам эпохи бронзы — раннего железного века.
В.Ф. Каховским были открыты и исследованы десятки поселений и курганов эпохи бронзы. В 1957 г. В.Ф. Каховский раскопал атликасинский курган у дер. Кумаккасы. Им исследовались поселения эпохи бронзы у селений Тохмеево, Шоркино и Яндашево в Чебоксарском районе Чувашии. В 1959 г. В.Ф. Каховский раскопал 6 курганов абашевского Тохмеевского могильника. В 1960—1961 гг. В.Ф. Каховским изучался Чурачикский курган в Цивильском районе, обнаружено два погребения. В одном из погребений найдены каменные литейные формы,
бронзовые топоры и 4 сосуда атликасинского типа (Каховский В.Ф., 1963. С. 169—177). Этот памятник имеет значение для-хронологии памятников эпохи бронзы средневолжского региона. В 1972 г. В.Ф. Каховский изучает Абашевское 1 поселение, где им были исследованы остатки жилища наземного типа с хуласючской керамикой (Каховский Б.В., Каховский В.Ф., 1975. С. 149). В 70-е гг. прошлого века В.Ф. Каховским совместно с Б.В. Каховским исследовались поселения эпохи бронзы в бассейне р. Сура, а также Балановский могильник. Обследование Балановского могильника в 1977 г. В.Ф. Каховским выявило еще одно разрушенное погребение. Интерес представляет то, что погребенный находился в положении на спине с подогнутыми ногами и ориентирован головой на ЮВ. Под костяком отмечена подстилка в виде тлена бересты (перечисленные выше признаки являются типичными для абашевского погребального обряда). Кроме двух сосудов балановского типа в погребении обнаружены: медная пронизь из пластины и наконечник копья с разомкнутой втулкой и отверстиями для крепления на втулке, который застрял в позвонках костяка (Каховский В.Ф., 1978. С.19—24). В 1982—1983 гг. В.Ф. Каховским и Б.В. Каховским раскапываются 2 кургана Станъялского (Малосундырского) могильника абашевской культуры (Каховский В.Ф., 1983. С. 18— 21; Каховский Б.В., 1985. С. 4—13). В 1984 г. раскопано 2 кургана Верхнеолгашинского (Олгашинского) могильника, материал типичен для абашевских могильников этого региона (Каховский Б.В., 1985. С. 16—26). В 1986 г. продолжается изучение этого могильника, где раскапывается 9 курганов, а также Таушкасинского — 3 кургана. В одном из курганов Верхнеолгашинского (Олгашинского) могильника изучено коллективное погребение: пробитые черепа и наконечник стрелы сейминского типа в позвоночнике одного из костяков синхронизируют его с Пепкинским курганом (Каховский Б.В., 1988. С. 173; Каховский Б.В., Каховский В.Ф., 1990. С. 105—121). В.Ф. Каховским почти за сорок лет полевых исследований открыты и изучены десятки поселений и курганов балановской, абашевской, срубной культур, а также ананьинской культуры эпохи раннего железа. Им написано более 140 научных трудов, часть которых посвящена проблемам эпохи бронзы — раннего железного века. Трудно переоценить вклад В.Ф. Каховского в изучение памятников Чувашии этих эпох.
В настоящее время в археологии эпохи бронзы — раннего железного века Чувашии и Марий Эл существует ряд общих проблем. Если для средневековой археологии вполне понятно и объяснимо оперирование такими понятиями и терминами, как «этнос», «этногенез», «этническая история», то для «первобытной археологии» или древнейших периодов истории эти понятия не могут быть применимы. При всем нашем желании пролить свет на самые отдаленные периоды этнической истории народов Среднего Поволжья мы не можем говорить об этногенезе столь далекого времени.
Для эпохи бронзы — раннего железного века употребимы такие понятия, как «археологическая культура (конкретная историческая общность)», «культурогенез». Археологическая культура, или конкретная историческая общность, будет соотноситься с этнической общностью как целое и часть, они не тождественны. Они соотносятся как такие понятия, как «личность» и ее «этническая принадлежность». Личность, являясь субъектом конкретной исторической общности, и ее этническая принадлежность соотносятся как целое и часть, что вряд ли вызывает сомнения (Кузнецов А.И., 1984. С. 21—24).
Вычленить в культурогенезе ранних периодов древней истории этнический процесс весьма затруднительно. В эти периоды только начинаются процессы формирования современных этносов. Вероятно, к эпохе камня — бронзы относится складывание и существование еще не разделенных индоевропейской, индоиранской и финно-угорской общностей. Наиболее сложными моментами фиксации какого-либо явления или процесса являются моменты его зарождения или затухания. Важным принципом реконструкции любого процесса является обоснование его появления или затухания (Попов В.А., 1983. С. 49). Порой достаточно трудно определить вектор процесса, его направленность.
При реконструкциях как культурогенетических, так этно-генетических процессов необходимо соблюдение ряда принципов. Во-первых, необходимо разграничивать структурообразующие принципы и формы их реализации. Первым и основным структурообразующим принципом, организующим совокупность признаков и связей, обеспечивающих целостность конкретного исторического общества (археологической культуры), является принцип организации процесса производства средств существования. Этот принцип определяет форму социальной организации как сложной системы коллективов, осуществляющих процесс производства. Во-вторых, при реконструкциях культурогенеза (этногенеза) необходимо разграничивать причинно-следственные и корреляционные зависимости. Определение корреляционных связей между археологическими культурами не указывает вектор процесса, а отмечает лишь их взаимосвязь и взаимовлияние.
До недавнего времени при построении культурогенетических и этногенетических реконструкций в археологии использовался метод ретроспекции, когда строилась линейно-последовательная модель преемственности культур из настоящего в прошлое. На территории современного существования того или иного этноса строилась непрерывная линия развития от первобытности до современности, т. е. непрерывная линия этногенеза. Хотя даже в современности мы фиксируем полиэтничность рассматриваемого региона. При таких построениях, особенно на стыках археологических эпох и периодов, происходило эклектическое конструирование археологических культур из двух или нескольких предшествующих культур. Ограниченность рассматриваемых территорий и попытка создать непрерывную линию этногенеза не позволяли в полной мере учесть миграционные процессы в регионе. В настоящее время большинство археологов отказалось от такого моделирования культурогенеза и этногенеза. Но до сих пор некоторые искусственно сконструированные археологические культуры продолжают существовать в культурогенетических реконструкциях. Так, линейно-последовательная модель культурогенеза в средневолжском регионе предполагала непрерывное развитие и переход одних культур в другие. В наиболее общем виде она выглядит следующим образом: волосовская культура — чирковская, поздняковская, приказанская культуры — ананьинская, дьяковско- городецкая культуры. При этом отмечалась финно-угорская принадлежность последних (Халиков А.Х., 1969. С. 175).
Необходимость учета принципа разграничения причинно-следственных и корреляционных связей хорошо прослеживается при анализе проблемы формирования чирковской культуры. Чирковская культура рассматривается как производная культура, возникшая в результате синтеза различных традиций: волосовских, балановских, атликасинских и культуры «валиковой» керамики (Соловьев Б.С., 2000. С. 55—59). В этой модели чирковская культура является функцией по отношению к вышеназванным культурам, и здесь фиксируется функциональная зависимость или причинно-следственная связь. В то время как, по нашему мнению, специфика чирковской культуры определяется корреляционными связями волосовской, балановской, атликасинской и абашевской культур с культурой керамики с валиком и «змейкой». Аналогичная модель культурогенетической реконструкции предполагается и для средневолжской абашевской культуры. В одной из гипотез абашевская культура рассматривается также как функция относительно культур шнуровой керамики, а точнее, балановской культуры (Кузьмина О.В., 1992. С. 46—48). Но здесь мы вновь отмечаем не причинно-следственные связи и функциональную зависимость между абашевской и балановской культурами, а корреляционные связи.
Одной из основных проблем эпохи бронзы севера Среднего Поволжья (территории Чувашии и Марий Эл) является проблема определения культурогенетического и хронологического соотношений абашевской, атликасинской и балановской культур. Представление об атликасинских памятниках как о хронологическом этапе балановской культуры, вероятно, осталось в прошлом. Структурообразующие отличия между этими культурами в погребальном обряде и по такому важному артефакту, как керамика, имеющему культурную значимость, которая определяется влиятельностью в культурной системе, содержательным и смысловым значением в культуре (Клейн Л.С., 1991. С. 348, 352), очевидны.
Большое значение для характеристики культур эпохи бронзы Чувашии и Марий Эл и для понимания культурогенеза на этих территориях имеют принципы, предложенные В.И. Молодимым и А.Д. Пряхиным. Они выделяют единые хронологические пласты памятников трех культурно-исторических регионов: доно-донецкого, заволжско-уральского и западносибирско-алтайского. Средневолжская волосовская, абашевская, балановская и атликасинская культуры входят в сложные системы: культурно-исторические общности. Вхождение вышеназванных культур в различные культурно-исторические общности, которые в свою очередь относятся к разным культурно- историческим регионам, связывают лесную зону Среднего Поволжья с различными очагами культурогенеза. Таким образом, при решении проблеме культурогенеза средневолжского региона необходимо учитывать его связи с доно-донецким и западно-сибирско-алтайским регионами. При этом необходимым является выделение единых хронологических пластов памятников с аналогичными структурообразующими признаками или близких по показателям, несущим «реперную» информацию. Распространение захоронений литейщиков в доно-волжской абашевской, фатьяновской, катакомбной, полтавкинской и кротовской культурах имело стадиальный характер. К этому кругу культур, вероятно, следует добавить средневолжскую абашевскую и атликасинскую культуры.
На позднем этапе средневолжской абашевской культуры в курганах появляются коллективные погребения с сейминскими наконечниками стрел. Этот этап по времени совпадает с появлением на Средней Волге сейминско-турбинских племен. Сейминское время в лесной зоне Среднего Поволжья определяется такими памятниками, как Сейминский и Юринский могильники, а также комплексами с «валиковой» керамикой и керамикой со «змейкой» на поселениях начала эпохи раннего металла.
Моделирование культурогенеза территории Чувашии и Марий Эл эпохи бронзы усложняется определением роли в этих процессах восточного импульса, связанного с западносибирско-алтайским культурно-историческим регионом. Юринская стоянка является тем памятником, материалы которого позволяют соотнести племена различных археологических культур. В жилище Юринской стоянки отмечается одновременное залегание волосовской, балановской, атликасинской, абашевской и «валиковой» керамики (Никитин В.В., Соловьев Б.С., 2003. С. 101— 102).
Важной проблемой археологии эпохи бронзы Чувашии и Марий Эл является проблема определения хронологии перехода абашевцев в Волго-Вятское междуречье с Правобережья Волги. Происходит это в результате балановского давления и связано с их начальным появлением на севере Среднего Поволжья или относится к более позднему времени? Ответ на этот вопрос необходимо искать в материалах абашевских курганов с коллективными захоронениями и признаками насильственной смерти абашевцев (Пепкинский курган, Верхнеолгашинский (Олгашинский) и Абашевский могильники). Ответ на этот вопрос дают сейминские наконечники стрел в абашевских костяках этих могильников. Нахождение подобного наконечника в кургане Атликасы, возможно, объясняется тем же явлением, что и находки в абашевских курганах. Определенные следы насильственной смерти балановцев отмечаются О.Н. Бадером в Балановском могильнике. Известны подобные случаи и в фатьяновских могильниках Верхней Волги (Волосово-Даниловский, Фатьяновский, Мытищинский и др.). Вероятно, что на севере Среднего Поволжья и абашевцы, и атликасинцы сталкиваются с сейминско-турбинскими племенами. А, судя по материалам Галичского клада и отдельным сейминско-турбинским находкам, сейминце-турбинцы не только уходят на Оку, где оставляют могильник Решное, но и поднимаются по Волге вплоть до Верхнего Поволжья и выше. Сейминские наконечники стрел найдены в абашевских погребениях на стоянке Сахтыш 1 (Верхняя Волга) и Ульново (р. Вычегда) (Уткин А.В., 1993. С. 3—4). Таким образом, часть средневолжских абашевцев скрывается от сейминско-турбинского преследования в Волго-Вятское междуречье. Часть абашевцев уходит в Волго-Окское междуречье (могильники Орлово 1, Петряиха, Сенинские Дворики) и на Верхнюю Волгу (Кухмарь). Какая-то часть средневолжских абашевцев была включена в сейминско-турбинское движение. Сви¬детельства этому находим в Юринском могильнике, где известны абашевские ножи с ромбической пяткой и наконечник копья с округло-ромбическим стержнем и боковым ушком. Ареал распространения этих копий в сейминско-турбинских могильниках совпадает с ареалом распространения абашевской культурно-исторической общности. По мере прохождения сейминцев через абашевские территории абашевцы были не только включены в это движение, но и становились постепенно одной из основных его составляющих сил.
Общими проблемами для археологии Чувашии и Марий Эл определяется и эпоха поздней бронзы. Во-первых, это культуро-генетическое определение памятников приказанской (по А.Х. Халикову) культуры. В настоящее время становится очевидным, что ее сложение надо связывать не только с лесными волосовскими племенами, но и с традициями лесостепи и памятниками срубно-андроновского типа и времени. Во-вторых, важной проблемой поздней бронзы является и проблема взаимовлияний и взаимосвязи племен с керамикой «маклашеевского» типа и племен с «текстильной» или «сетчатой» керамикой. Первых можно связывать со степной индоиранской традицией, а последних — с лесной финно-угорской или западнофинской традицией. Для финала бронзового — раннего железного века в Волго-Камье по погребальным памятникам выделяется три культуры: маклашеевская, ананьинская и акозинская (Чижевский А.А., 2002. С. 5—20). И если для двух первых культур ясно, какую поселенческую керамику можно связывать с этими культурами, то не вполне понятно, с какими поселениями нужно связывать акозинекую культуру.
Проблемы раннего железного века для территории Чувашии и Марий Эл также имеют много общего, как и предыдущий период — эпоха бронзы. Ананьинская культурно-историческая область делится на два основных региона: Волго-Камье (постмаклашеевское и текстильное население); южнотаежное и таежное Прикамье, бассейн Вятки и Ветлуги (население со шнуровой и гребенчатой керамикой) (Кузьминых С.В., 2000. С.112). С.Н. Коренюк, защищая существование единой ананьинской культурно-исторической общности, отмечает наличие трех основных локальных ананьинских территорий: Марийское Поволжье, Усть-Камье — казанское Волго-Камье и южнотаежное Прикамье (Коренюк С.Н., 2000. С. 114). Так или иначе ананьинские памятники Чувашии и Марий Эл относятся к западному варианту ананьинской общности и именно здесь ананьинская общность соприкасается с лесными племенами «текстильной» керамики, или ниточно-рябчатой керамики (по B.C. Патрушеву). Процесс контактов лесостепного и лесного мира отмечается еще в конце поздней бронзы. В Марийско-Чувашском Повол¬жье существуют как памятники с приказанской керамикой, так и памятники с «текстильной» керамикой, т. е. фиксируется существование на одной территории двух культур (Большов С.В., Кузьминых С.В., Соловьев Б.С., 1995. С. 93). В раннем желез¬ном веке этот процесс получает продолжение, и на городищах этого времени встречены уже слои с сетчатой и ананьинской керамикой: Ардинское, Звениговское (Карабашское) городища (Патрушев B.C., 1992. С. 56). Основная масса городище «сетчатой» или ниточно-рябчатой керамикой сосредоточена в Костромском Поволжье, и, вероятно, есть основания связывать их с волжской финноязычной общностью. Возможно, нет оснований объединять памятники с «сетчатой» керамикой со средне-волжскими ананьинскими могильниками в одну ахмыловскую культуру (Патрушев, 1992. С. 53). Давать определения процессу или явлению мы должны в законченном, сложившемся виде, а не самому процессу образования этого явления. Можно выделить произвольное число состояний и стадий, дать им определения и наделить признаками, но нельзя при этом таксономически уравнивать эти стадии с конечным результатом процесса (Кузнецов А.И., 1989. С. 20).
Таким образом, в археологии Чувашии и Марий Эл эпохи бронзы — раннего железного века мы не только отмечаем существование одних и тех же археологических культур, но и общие проблемы культурогенеза. Своеобразие средневолжского региона, его северной части (Марийско-Чувашское Поволжье) заключается в том, что здесь встречаются две традиции: восточная и западная; два мира: лесостепной и лесной.
