Управление церковью
Управление церковью.
Казанская духовная консистория и Чебоксарское духовное правление ведали личным составом духовенства. Ежегодно собирались клировые ведомости по каждой церкви о количестве церковнослужителей, их семейном положении, количестве детей и их занятиях, «обучающихся в Академии и училищах или при отцах находящихся праздно».
Эти учреждения также следили за поведением священников. В вышеозначенных ведомостях обязательно указывалось какого поведения священно- и церковнослужители: «хорошаго, нехудого или нехорошаго». Эти же учреждения судили духовных лиц и прихожан, разбирали тяжбы и жалобы духовных лиц. Так, в 1795 году в Чебоксарское правление была подана жалоба: «от оного чебоксарского Введенского собора от дьякона Авраама Васильева о беспритчинном и наглом обыскании у него дьякона чебоксарской Рождественской церкви дьяконом Прокофьем Евстафьевым якобы украденной им Васильевым из Чебоксарского городового магистрата с ревизских сказок одной тетради доношения». В духовное правление сообщались даже мелочи повседневного бытия церковной жизни. Так, например, протопоп Введенского собора Иоанн Игнатьев сообщил, что священник Архангельской церкви во всем своем облачении упал на пол из-за болезни.
Функции духовного правления вышеперечисленными действиями не ограничивались. Церковь бдительно охраняла умонастроения прихожан. В документах от 28 января 1783 года, полученном игуменом чебоксарского мужского Троицкого монастыря, написано: «необходимо чтобы в печатных изданиях, печатаемых в типографиях, не было ничего супротивного Божественному канону, а при обнаружении таких изданий в виде книг, требуется книги конфисковать, найти авторов подобных произведений и предать соответствующим контрольным органам для наказаний». Правление осуществляло надзор за «чистотой веры». Так, источники сохранили сведения, что священник Рождественской церкви Степан Самсонов вместе с дьяконом Прокофьем Евстафьевым изъяли у прихожанина Игнатия Дмитриева «печатной книги не типографской, а особенным неким тиснением под названием «Истории о отцех страдальцех» для христиан весьма вредной». Кстати, в каждой церкви имелся набор церковных книг. За покупкой этих книг церковно- и священнослужители ездили в Казанскую консисторию. Причем, приобретение книг было не добровольным, а обязательным.
Обязательным условием службы священнослужителей являлась грамотность. В клировых ведомостях последних лет XVIII столетия сохранились сведения о священниках каждой церкви Чебоксар с указанием напротив фамилии, какой грамоте он обучен. В 1797 году большинство священнослужителей специальной грамоты не имели, в школах не обучались, но умели читать и писать. Специальные грамоты по богословию, философии, грамматике, риторике имели немногочисленные (шесть человек) священники.
Борьба с ересями и расколами.
Духовное правление активно боролось с еретическими учениями и расколом, а также привлекало в лоно церкви новых людей. Совместно с воеводской канцелярией составляло списки раскольников. Так, в 1766 году в Чебоксарах и уезде были зарегистрированы 53 раскольника (25 душ мужского пола и 28 душ женского пола). Если раскольники подавали жалобы, то они рассматривались совместно духовным правлением и воеводской канцелярией. Например, в 1766 году в Чебоксарскую воеводскую канцелярию была подана челобитная от раскольников посадского человека Дмитрия Огашкина и цеховых Якова Войлошникова и Овдея Кнутова в том, что выбранные от Чебоксарского магистрата квартирмейстеры «чинят всякие обиды, к тому ж накладывают на нас и собирают сверх подушного оклада в каждую треть по тритцети копеек, а когда и более, а куда те деньги употребляют ... не известно...» Воеводская канцелярия решила дело в пользу раскольников. Новокрещенные записывались в отдельные статьи ведомостей, ежемесячно отсылаемых в правление, а затем в Казанскую духовную консисторию. В числе новокрещенных упомянуты лица, перешедшие из других вероисповеданий. Так, например, протопоп Введенского собора Иоанн Игнатьев сообщил: «о поданном ему протопопу от живущаго в городе Чебоксарах католицкого исповедания французской службы капитана Якова Антонова прошение о помазании пожелании своем святым миром».
Воеводские канцелярии и духовные правления выступали единой линией в деле христианизации и в решении вопросов церковного ведомства. Так, в 1770 году в Чебоксарское духовное правление поступила жалоба подьяческой вдовы А. Петровской на священника Михаило-Архангельской церкви И. Иванова в том, что он беспричинно избил ее малолетнюю дочь, кроме того, сломал «оконницы» ее избы. Священник в содеянном не признался. Духовное правление, рассматривавшее это дело совместно с воеводской канцелярией, указав, что истица не предоставила свидетелей, закрыло дело.
Духовное правление строго следило за тем, чтобы прихожане исповедовались каждый год, им составлялись исповедные ведомости с указанием всего православного населения по сословиям. В ведомости 1752 года читаем: «по императорскому указу повелено, чтоб государевы верноподанные веры православной ... мужчин и женщин любого социального статуса от семилетнего возраста и до самых преклонных лет в дни святые четыредесятницы у отцов своих духовных исповедовались». На неисповедовавшихся при каждой церкви составлялся реестр. Так, по свидетельству попа Архангельской церкви Ивана Львова за 1749—1751 годы не были на исповеди 85 человек мужского и женского пола. Эти 85 человек подали жалобы на попа в Духовное правление следующего содержания: «...мы невиновны, потому что как 749, 750 так и в 751 годах исповедовались все у него, Львова, самого, что показал оной Львов на нас за неудовольствие требуемого от нас лакомства». Несмотря на свидетельства 18 семей посадских и цеховых, духовное правление решило дело в пользу попа Львова, и с прихожан были взысканы штрафы в размере от 1 до 18 рублей (всего собрано 164 рубля). На основе клировых и исповедных ведомостей составлялись экстракты по уездам.
