КАЗАНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА
Михайлова С. М., Коршунова О.Н. Казанский государственный университет им. В. И. Ульянова-Ленина
КАЗАНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА
Вначале XX в. Россия переживала бурный процесс социально- экономической трансформации. Он происходил и в сфере образования. Медленно, но увеличивалось число высших учебных заведений. По данным известного исследователя истории отечественной высшей школы А.Е. Иванова, к 1917 г. в России было 65 вузов, в том числе 11 университетов. К тому времени студенчество рекрутировалось из всех сословий российского общества. В 1897/98 учебном году студентов было 31427, в 1917— 135065 человек.
К началу XX в. обозначилась роль университетов как эпицентров социокультурного пространства. Они стали не только культивировать идеалы рационального познания мира и знания, но и заняли ключевое место в системе национального общероссийского образования и воспитания. Не случайно, что университеты длительное время были генераторами и трансляторами идей усовершенствования системы народного образования. Миссию просвещения Казанский университет выполнял и в ипостаси руководителя учебного округа, и как центр зарождения национальной светской школы у народов Поволжья. «Вся система народного образования, — говорил участник международного конгресса по высшему образованию в Париже (1900 г.), профессор Казанского университета А.В. Васильев, — нуждается в благотворном влиянии университета, в котором все науки направлены к выработке в слушателях того философского миросозерцания и того гуманитарного направления, которое должно характеризовать умственную аристократию».
Политические настроения студентов даже на протяжении двух десятилетий менялись. Если в предреволюционные годы страна переживала период бурных выступлений учащейся молодежи, то послереволюционная обстановка предопределила тенденцию к изменению социально-психологического тонуса. Доминантой общественных устремлений становятся групповые инициативы в сфере культуры и благоустройства общественного быта.
В первые годы XX в. градус молодежного радикализма нарастал. 9 февраля 1902 г. на собрании московских студентов была принята резолюция, где студенты отмежевывались от «иллюзии академической борьбы» и выражали солидарность с рабочими и иными общественными силами в борьбе за демократизацию социально-политического строя России. Показательно, что среди требований общегражданских свобод в резолюции были пункты об общедоступности образования и допущении женщин в университеты. Все участники сходки были арестованы, исключены из учебных заведений и высланы в Сибирь сроком от трех до пяти лет.
С начала 1904/05 учебного года во многих вузах России были прекращены занятия. Параллельно были проведены некоторые демократические преобразования. Наиболее значительной уступкой самодержавия в университетском вопросе, вызванной напряжением революции, были «Временные правила об управлении высшими учебными заведениями Министерства народного просвещения» (27 августа 1905 г.). Они предоставляли университетам автономию, восстановив выборность ректора, деканов, секретарей факультетов и возложили на Совет заботу о поддержании правильного хода учебной жизни. В некоторых университетах инспекцию заменили канцелярией по студенческим делам, не дожидаясь Министерских санкций. Нарушается процентная норма приема евреев, которая, впрочем, и раньше не очень соблюдалась. В Февральскую революцию Казанский университет «вошел на плечах студентов» (М.К. Корбут). С 14 февраля 1917 г. нормальная жизнь была прервана, а аудитории, как и в годы Первой русской революции, вновь превратились в помещения для митингов и собраний. Учебная и научная жизнь отошла на задний план. Профессура заняла выжидательную позицию.
Социокультурная роль Казанского университета менялась под влиянием этнокультурных и социально-экономических реалий буржуазного развития, обретших на рубеже XIX—XX вв. ускоренную динамику. Они затронули провинциальное Поволжье.
Близость Нижегородской ярмарки препятствовала широкой ярмарочной торговле в Казани. Товары, свозившиеся на основную ярмарку — «Биржу», стоили не более полумиллиона рублей. Главными предметами сбыта были посуда, ярославское полотно, сарпинка из немецких колоний Саратовской губернии, изделия из уральских минералов, «красный» товар из Москвы, церковные принадлежности и иконы из Владимирской губернии.
С торговлей был тесно связан татарский промышленный капитал. Его подъем вначале XX в. сигнализировал об оформлении нации. К началу 1914 г. татарским предпринимателям принадлежало 141 крупное предприятие. Наряду с коренными народами, в Поволжье проживали и представители европейских этносов. Так, поляки по численности занимали пятое место после русских, татар, немцев и евреев, составляя один процент населения.
1 декабря 1907 г. в Казани был организован «Восточный клуб», заявивший о необходимости «музыкальных и литературных вечеров, драматических представлений, народных гуляний и игр во время «Сабана», различных игр (кроме игры в карты)». Предполагалось выписывать книги, газеты, приглашать ученых для чтения лекций. Поначалу вход в клуб был разрешен только мужчинам-мусульманам. При клубе имелись русско-мусульманская библиотека, оркестр музыкальных инструментов. На вечерах, проходивших в рамках народного университета, звучала народная музыка. Активно участвовали в работе клуба и казахские студенты. Очередной сдвиг последовал в 1915 г.: разрешен прием женщин в число студентов университета. До этого они допускались лишь на правах «вольных» или «посторонних» слушателей.
Процессы, происходившие в Казанском университете в первые десятилетия XX в., не отличались от вектора общественно-политических настроений в стране в целом. Так, в 1900 г. Совет университета высказал убеждение в необходимости восстановить автономию университетов с принципами выборности ректора, проректора, членов университетского суда, деканов и членов хозяйственного комитета, с правом разрешать публичные курсы и лекции, составлять инструкции проректора, правил поведения студентов и т.п.
Удельный вес Казанского университета в контингенте студентов вначале XX в. едва превысил 5 процентов. Резкие количественные и качественные изменения университет переживает с 1917 г. Высокий прирост численности студентов наблюдался в 1903—1910 гг.
Благодаря Первой русской революции стремление к высшему образованию обозначило себя как органическая черта общественных настроений. В то же время события вынудили правительство открыть дорогу в университеты не только выпускникам классических гимназий, но и питомцам духовных семинарий, реальных и коммерческих училищ. Администрация университетов стала самовольно отменять процентные нормы национального приема, введенные в годы правления Александра III.
Учебный процесс в целом не прекращался на сколько-нибудь длительный период. Особой любовью студентов пользовался Н.П. Загоскин. Это был человек удивительной разносторонности и интеллигентности. Особую известность он снискал в среде студенчества. Обращаясь к студентам, он говорил: «Вы избираете юридическое образование, этим самым вы взяли на себя высокую цель, цель жизни, которая будет заключаться в проведении идеи правды в народ». Несколько раз ему предлагали кафедры в других университетах, но он не хотел расставаться с любимым университетом и Казань. Даже после избрания его депутатом Государственной Думы от Казани Николай Павлович, бывший тогда ректором, отказался, не желая оставить университет.
К началу XX в. роль Казанского университета в духовной и культурной жизни народов Востока России дополнилась новыми измерениями. Происходивший процесс формирования национальной и региональной интеллигенции был неразрывно связан с Казанью. Так, по данным статистики, в 1855—1861 гг. количество сибиряков, поступивших в Казанский университет, составило 77 из 113 поступивших в российские университеты. С 1915 г. был разрешен прием в студенты женщин.
К своему столетию Казанский университет имел 56 кафедр, 53 ординарных профессора, 87 экстраординарных профессоров, 2 преподавателя восточных языков, 3 лектора, профессора богословия и 48 внештатных преподавателей в звании приват-доцента. Незамещенными оставались 20 профессорских кафедр.
Начало XX в. ознаменовано рождением российского парламентаризма. В составе законодательного органа власти — Думы и Государственного Совета — 47 выпускников Казанского университета.
Резонанс политических акций и проблем, характерный для России начала XX в., не помешал развитию науки. Ученые-математики продолжали нести эстафету Казанской математической школы. Одним из зачинателей фундаментальных исследований по истории математики в России был А.В. Васильев. В Казани он защитил диссертацию на право чтения лекций и в 1874 г. начал работать в должности приват-доцента. Через четыре года он был откомандирован за границу для подготовки магистерской диссертации. Он посещает лекции К. Вейерштрассаи Л. Кроннекера в Берлине и Ш. Эрмита в Париже. В Берлине и Париже он познакомился с новыми веяниями в математике. Благодаря научным командировкам в европейские вузы А.В. Васильев был хорошо знаком с системой преподавания в германских и австрийских университетах. На протяжении 33 лет Александр Васильевич читал курс чистой математики. Его ученик Н.Н.Парфентьев вспоминает его как «редкостного педагога». Александр Васильевич «всегда поражал новизной идей, всегда последние новинки иностранной и русской науки сообщались студентам, а непосредственная близость» его «к ученым запада и России ставила в контакт с ними и молодежь»18. Васильев был одним из основателей в Казани физико-математического общества, председателем общества до 1905 г.
А.В. Васильев занимался автоморфными функциями многомерных пространств и проблемами отделения корней. Имея большой научный вес, Александр Васильевич участвовал в многочисленных научных конгрессах естествоиспытателей, в философских съездах, проходивших в Петербурге, Париже, Дрездене, Гейдельберге, Лондоне и других городах Европы. Во время годичного пребывания в Европе совместно с немецкими профессорами Штекелем и Энилем перевел на немецкий язык «Новые начала геометрии» Н. И Лобачевского. А. В. Васильев — один из инициаторов учреждения международной премии имени Лобачевского, а также издания первого полного собрания его сочинений по геометрии. О многообразии его интересов и сфер деятельности говорит тот факт, что в 1902 г. он вступил в Казанское юридическое общество. В Первой Государственной думе он представлял население Казанской губернии, будучи членом фракции кадетов. В 1907—1917 гг. был сенатором. Он возглавлял инициативную группу при Казанском физико-математическом обществе, занимался подготовкой торжеств по случаю 100-летия со дня рождения Н.И. Лобачевского.
Выдающимся представителем Казанской химической школы, получившим общероссийское и международное признание, был Флавиан Михайлович Флавицкий. Будучи учеником Бутлерова, он развивал учение о строении органических соединений в приложении к природным соединениям терпены. В 1884—1917 гг. он преподавал в университете неорганическую химию, является автором оригинального учебника «Общей или неорганической химии». В 1907 г. академик Н.Н. Бекетов выдвинул кандидатуру Ф.М. Флавицкого в члены-корреспонденты Академии наук на место, освободившееся за смертью Д.И.Менделеева.
Казанские юристы способствовали развитию российской юриспруденции, формируясь в условиях города, совмещающего культурные начала Запада и Востока. Это обстоятельство стимулировало интерес к таким проблемам, как национальный вопрос, проблемы федеративного устройства государства, уникальности отечественных правовых традиций и т.д. В создании отечественного научного направления, связанного с изучением международного частного и публичного права, заметную роль сыграл Н.П. Иванов (1833—1903). Его установка на необходимость разрешения конфликтных ситуаций путем переговоров были созвучны чаяниям прогрессивно мыслящей части общества. Крупным ученым-юристом был Н.П.Загоскин. Наряду с проблемами истории русского права и государственных институтов Российского государства, в сферу его научных интересов входили история Казанского Поволжья и краеведение. Среди его многочисленных трудов наибольшее признание получили опубликованные в 1902—1904 гг. четыре тома «Истории Казанского Императорского университета за первые сто лет его существования. 1804—1904». «“История Казанского университета” — труд не только большого научного изучения и замечательной ревности к просвещению, но и высокого академического, в самом благородном смысле этого слова, воодушевления, почерпывающий свою лучшую силу в искренней любви к университету», — отмечал журнал «Вестник Европы» в 1905 г.
Весьма существен вклад в правовую мысль декана юридического факультета А.А. Пионтковского (1862—1915), известного за пределами России как специалист в области уголовного права. Он выступал с идеей условно-досрочного освобождения и отмены смертной казни в России. Показательно, что в ряде корреспонденций столичных газет из Казани авторы обвиняли местных приват-доцентов как «ветеранов революции». Это относилось и к отдельным представителям юридического факультета. Так, попечитель Казанского учебного округа не утвердил деканом факультета В.В. Ивановского по причине «противоправительственного направления» не только его предшествующей деятельности, но и изданных по государственному и административному праву учебников. Летом 1908 г. был лишен звания приват-доцента и права преподавать в университете А.И. Елистратов. Накануне он не был утвержден на должность экстраординарного профессора вследствие «крамолы», содержавшейся в лекциях.
На юридическом факультете в предвоенные годы докторские диссертации защитили В.Ф. Матвеев (1915), В.Н. Ширяев (1917). В «Ученых записках» Казанского университета в 1916—1917 гг. публиковались исследования А.В. Завадского, С.П. Покровского.
Видным российским историком широкого профиля с обширными международными научными связями был Михаил Михайлович Хвостов. В Казанском университете он работал с 1901 г. В 1901 — 1914 гг. одиннадцать раз в поисках исторических источников находился в заграничных командировках. Работал в библиотеке Оксфорда, в Британском музее, в Берлинской королевской библиотеке. Очерк развития текстильной промышленности в греко-римском Египте автор представил в качестве диссертации на соискание ученой степени доктора всеобщей истории. Блестящая речь соискателя на диспуте и прекрасные отзывы оппонентов позволили Совету университета удостоить Хвостова степени доктора всеобщей истории. Б. Адлер, преемник Хвостова на посту председателя ОАИЭ, отмечал, что Михаил Михайлович был одним из наиболее выдающихся педагогов нашей almae matris.
Кроме работы в университете, он участвовал в организации высших женских курсов в Казани, был членом комитета по их созданию и помощником директора — Е.Ф. Будде. Оценкой его авторитета стала рекомендация Хвостова на крупные международные форумы ученых. Весной 1912 г. в Афинах намечалось провести XVI конгресс ориенталистов. Казанский университет командировал на него В.А. Богородицкого и М.М. Хвостова. 5 декабря 1913 г. Хвостов вместе с профессором М.В. Бречкевичем по проекту Академии наук был делегирован в Петербург для участия в работе преподавательского совещания по вопросам организации IV Международного исторического съезда. Съезд должен был состояться в 1918 г. в Петербурге.
Выступления в защиту студенчества и критика в адрес властей снискали славу профессора-демократа Н.Н. Фирсову. Бурные события революционного времени стимулировали интерес историка к крупным социальным движениям в истории России. В 1906— 1908 гг. он опубликовал труды по истории крестьянских войн под предводительством С.Т. Разина и Е.И. Пугачева. В статьях, опубликованных в «Волжском вестнике», Фирсов обращал внимание на проблему колонизации края в период создания Русского централизованного государства.
В круге научных интересов ученых-гуманитариев Казанского университета вначале XX в. все ощутимее обозначалась тема истории народов Поволжья. Декан историко-филологического факультета Д.А. Корсаков (1901 — 1905 гг.) внес предложение создать кафедры этнографии и истории первобытной культуры. Он отстаивал идею организации в университете кафедр угро-финской и турецко-татарской филологии, рассматривая Казань как центр культуры многих народов. В 1905 г. в университете в очередной раз обсуждался вопрос о расширении преподавания на историко-филологическом факультете дисциплин исторического цикла и об организации новых кафедр. Декан Корсаков указал на необходимость обновить содержательную сторону преподавания отечественной истории. «Русскую историю должно преобразовать в историю России, то есть в историю всех племен и народов, населявших ее прежде и населяющих в настоящее время».
Несмотря на отсутствие поддержки властей вначале XX в. развивалось и востоковедение. Крупнейшей фигурой ориенталистики оставался Н.Ф. Катанов, труды которого составили «золотой фонд мировой тюркологии» (А.Н. Кононов). Тюркология в Казанском университете в это время была также представлена выпускником арабо-персидско-турецко-татарского разряда факультета восточных языков С.-Петербургского университета (1909). В 1917—1922 гг. в Казани работал С.Е. Малов. На протяжении последней четверти XIX —первых десятилетий XX вв. преподавание и изучение истории, языка и культуры финно-угров Евразии шло благодаря представителям европейского и российского угро-финна ведения М. Веске, Н. Андерсона, Я.Г. Калинина. Они занимали одну из первых отечественных кафедр угро-финской филологии, созданную в Казанском университете в XIX в. История и филология финно-угорских народов Урало-Поволжья были в центре внимания Казанской школы востоковедов конца XIX — начала XX века.
Общественная и социокультурная жизнь университета в канун Первой революции 1905—1907 гг. отмечена попыткой реанимировать литературное сообщество. К 100-летию А.С. Пушкина, в мае 1899 г. Совет университета утвердил Устав общества любителей русской словесности с целью продолжить традиции Пушкинского общества литературы и искусства «в новой форме и на иных началах, более соответствующих университетским задачам» и плану историко-филологического факультета. В составлении Устава общества, предусматривающего публичные лекции, выставки, свою библиотеку и музей, участвовали профессора Е.Ф. Будде, А.С. Архангельский, Д.А. Корсаков, Д.И. Нагуевский, Ф.Г. Мищенко, Н.Ф. Катанов, Н.А. Бобровников.
К 1903 г. в университете работали восемь научных обществ. На заседании Казанского юридического общества выступили М.М. Агарков, Уляницкий, Н.Н.Мироедов. В числе членов Юридического общества с 1901 г. был и Саид-Гирей Алкин.
По-прежнему наиболее масштабной была деятельность ОАИЭ, 15 членов которого были профессорами и преподавателями Казанского университета. В 1897 г. в Устав Общества были внесены изменения, предусматривавшие расширение региона изучения: в него были включены Сибирь, восточная часть России и Средняя Азия. Вначале XX в. научная деятельность ОАИЭ была связана с национальными процессами. В Обществе сотрудничали примерно тридцать татар. Это не мешало ученым продолжать традиции краеведения. Благодаря оригинальным трудам о народах края ОАИЭ завоевало большую популярность среди отечественных и зарубежных ученых. За период 1878—1904 гг. оно имело контакты, в основном через подписку на издания ОАИЭ — с 167 лицами и учреждениями в России и 44 — из-за рубежа.
Общество оказывало помощь в работе музеев городов Минусинска, Тобольска, Астрахани и других городов. Оно помогало создавать новые общества и комиссии по охране памятников в городах Поволжья и Урала. Под влиянием ОАИЭ происходила европеизация татарских историков и филологов нового поколения.
Вплоть до 1917 г. Казанский университет играл роль центра науки, культуры и образования Востока России. Особенно велика эта роль для народов Поволжья, Приуралья и Сибири. Просветительская миссия университета оставалась существенной и значимой и после 1917 г. Но это — уже тема специального исследования.
