Быт горожан
Быт горожан.
Чебоксары славились богатыми бытовыми традициями. Осенью устраивалась молодежная вечеринка «Капустка», описанная писательницей А.А. Фукс. В один из домов на рубку капусты собиралось до 30 девушек. По окончании работы к ним присоединялись холостые парни. Молодежь до рассвета играла в фанты и святочные игры, попарно прогуливалась по улицам с веселыми песнями. После «капусток» завязывались сердечные отношения и игрались свадьбы. В 1840-е гг. обычай проведения «капусток» перенял соседний Козьмодемьянск.
По давней традиции девушки в сборное воскресенье (первое воскресенье Великого поста) посещали обедню в Никольском соборе, вечерню — в Троицком монастыре. После службы женихи выстраивались в два ряда, оставляя дорожку, по которой медленно выступали «нарядные как павы» невесты, стреляя глазами по сторонам. С первого воскресенья после Пасхи до Троицы девушки посещали обедню во Владимирской пустыни. И это богомолье превращалось в смотр женихов и невест: «По зеленому лугу идут красавицы, разряженные в богатые платья, и отдельными толпами — молодцы в синих кафтанах».
После Пасхи водились хороводы, а в воскресные и праздничные дни горожане ходили на гульбища в окрестные деревни: в день Вознесения — в Грязево, в Троицын день — в Лакреево, в Духов день — в Кнутиху, в заговенье перед Петровым постом — в Героньевскую пустынь. На этих гуляниях горожане были зрителями, а деревенские водили хороводы и играли в весенние игры. В 1-й половине XIX в. горожане совершали хождения к Фомину ключу в 6 верстах от города для поклонения святым иконам в часовне при нем и к часовне с иконой Николая Чудотворца при д. Новое Ларионово, построенной на месте церкви, сгоревшей в 1786 г. Религиозность горожан причудливо сочеталась с пережитками язычества: при пожарах одни женщины выходили с иконами и стояли с ними ввиду огня, молясь об избавлении от бедствия, другие бросали землю в пламя, веря, что она не допустит его распространения.
Среди горожан бытовал обычай на следующий день после свадьбы гостям жениха переодеваться в одежду противоположного пола и с утра кататься по улицам с песнями в сопровождении музыкантов-чувашей. Мещане и купцы приглашали гостей на именины, посылая пироги на дом. На званых ужинах можно было наблюдать другой обычай: подойдя к гостю, который плохо ел, хозяйка брала его вилку и, поддев кусок блюда, предлагала откушать из своих рук. Гости подхватывали ее пример, и стол превращался в перекресток «вилок и рук со всех сторон».
В дни государственных праздников устраивались иллюминации. Так, 26 августа 1859 г. в присутствии Казанского военного губернатора П.Ф. Козлянинова пышно отпразднована 3-я годовщина коронации Александра II. После торжественной службы во Введенском соборе на площади перед ней при стечении многочисленных зрителей состоялся парад квартировавшего в городе батальона Камчатского пехотного полка. Вечером горожане зажгли в домах свечи и плошки. По словам очевидца, «изящным» освещением отличались уездное училище, дома почтмейстера Веселовского и полковника Н.И. фон-Брунова, а на плацу горели смоляные лагуны и бочки с дегтем. Под музыку полкового оркестра по нему долго гуляли «целые фаланги гуляющих», распевая «разгульные» песни.
Важное место в духовной жизни горожан занимали крестные ходы, многие из которых имели давнюю историю. Об одном из них, посвященном Владимирской иконе Богоматери (23 июня), читателям уже известно. В 1677 г. казанским митрополитом Иоасафом установлен крестный ход иконы Богородицы со святыми Женами—Мироносицами из Царевококшайской Мироносицкой пустыни в города по пути в Москву: Чебоксары, Цивильск, Царевококшайск и Козьмодемьянск. В XIX в. чудотворная икона приносилась в Чебоксары раз в четыре года, обычно в дни Великого поста и заказывалась горожанами в дома «для служения молебнов». С 1787 г. с разрешения Казанской духовной консистории ежегодно совершался ход с иконой Тихвинской Божией матери из Тихвинского монастыря Цивильска в Чебоксары. Встречать ее всегда выходило множество нарядно одетых горожан. Из других крестных ходов известны: в День преполовения святой Пятидесятницы с устройством иордани и освящением воды, после заговенья в первые два воскресенья Петрова поста с водоосвящением — одно в первую, другое — во вторую половину города.
Чебоксары славились своими колоколами, однако не всегда они подавали голоса в лад. В 1768 г. в ответ на жалобу воеводы Д.Н. Чуфаровского на отсутствие порядка в церковных звонах, казанский архиерей распорядился, чтобы благовест и божественная литургия производились в 9 ч. утра, а колокольный звон к вечерне и к заутрене начинался с Троицкого монастыря. Накануне храмовых праздников в городских церквах после вечерни служился молебен Богородице, благовест к которому начинался в 14— 15 часов. В день храмового праздника колокола церкви-именинницы начинали звонить на час-два раньше других церквей. По другой традиции по воскресеньям до отдания Пасхи (40 дней после нее) после обедни бывали по три продолжительных звона.
В церквах хранились культурные ценности. В 1825 г. архиепископ Казанский Амвросий распорядился прислать на хранение в Благовещенский собор г.Казани резные иконы (И.Христос в темнице, Пераскевы Пятницы), которые обнаружил в ходе служебной поездки в Никольской, Покровской и Крестовоздвиженской церквах. Несмотря на сопротивление причта и прихожан, они были отосланы в консисторию. Только игумену Троицкого монастыря удалось отстоять резной образ Николая Чудотворца, наряду с русскими почитаемый чувашами, марийцами и татарами, который, по преданию, приплыл в Чебоксары снизу по Волге на камне.
В 1850-е гг. в городе имелось три певческих хора: из учеников духовного училища при Благовещенской церкви, монахов Троицкого монастыря при Троицком соборе и военных резервного батальона Камчатского пехотного полка, организованном Н.И. фон-Бруновым при Введенском соборе. Он же организовал полковой оркестр. Как писал современник: «В уездном городе среди глубочайшей скуки, при однообразной обыденной жизни, полковая музыка, да еще с певчими — сущий клад!».
Дореволюционные Чебоксары имели такую диковинку, как уличные часы. В 1751 г. на учете воеводской канцелярии состояли ветхие железные городские часы и 15-пудовый «часовой колокол», ранее висевший на башне, а затем переданный во Введенский собор. С конца XVIII в. до 1810-х гг. упоминаются часы с боем, установленные на колокольне (башне) северной стены Троицкого монастыря, которые за небольшую плату от магистрата обслуживал служитель монастыря.
Питейные дома, трактиры и харчевни служили местом общения и проведения досуга. Нередко в них разыгрывались забавные сцены. Вот зарисовка с натуры поведения двух товарищей, выходящих из питейного дома Чебоксар: «...сначала обнимаются и целуются, потом вдруг начинают спорить и браниться, потом ... подчивают друг друга кулаками и наконец опять возвращаются туда, откуда вышли, и празднуют мировую». В 1822 г. диакон Архангельской церкви А. Васильев зашел после бани в питейный дом «Скородум», где опьянел, и стал петь для посетителей как в церкви. Однако алкоголь толкал и на преступления. В 1766 г. Ф. Халтурин, «будучи пьяной», ограбил дом рассыльщика М. Волина на 80 руб. серебром, за что был наказан плетьми и выслан на поселение в Нерчинский уезд в Сибирь. В 1803 г. боцман морской инвалидной команды А.Я. Варганов и мещанка В. Извощикова до смерти избили собутыльницу, солдатку В. Варламову, затем боцман расчленил ее труп: голову, руки и ноги выбросил в р. Чебоксарку, тело закопал под полом в своем доме.
В середине XIX в., по данным городничего, более 8% горожан были склонны к пьянству, многие — «к разврату и праздности». Скажем, мещанка М. Иванова подозревалась в том, что принимала в своем доме мужчин «для любострастного с женским полом соединения». В 1860 г. переполох в Чебоксарах наделало появление фальшивых серебряных монет. Городничий установил, что их изготовил приезжий, квартировавший у мешанки П.И. Емельяновой. За недоносительство ее дочь была приговорена к 70-ти ударам розгами, заключена в работный дом на 6 месяцев, затем сослана в Восточную Сибирь. Хулиганили даже на кладбище: в 1778 г. расследовалось дело о подканцеляристе из Цивильска Образцове, который «разломал» надгробье на могиле дочери чебоксарского воеводы А. Г. Копылова.
Горожане носили традиционную одежду. Мужчины надевали азямы, армяки, суконные полукафтаны, порты, зимой — тулупы, обшитые сукном, казинетом и нанкой. Старики носили вышедшие из моды пуховые шляпы, бедный люд — чувашские рубахи, «вышитые красной шерстью». Женский летний гардероб состоял из сарафанов, телогреек, парчовых холодников, кафтанов, юбок, платков; зимний — из длинных шуб, обшитых шелком, и коротких шуб с большим отворотным лисьим воротником, обшитых парчой, нанкой и китайкой. Молодые парни, в зависимости от сезона, щеголяли в бекешах, сермяжных кафтанах на меху или вате с меховым воротником, или в пальто, сюртуках, отороченных по моде, нарядных жилетках, клетчатых или полосатых брюках, картузах и фуражках разных фасонов. Молодые женщины и девушки «по нонешнему вкусу» надевали мантоны, шугаи, епанечки, салопы, кокошники, шляпки и чепчики, изредка — косынки, а также дымки, шали, шарфы и др. Погоня за модой доводила ее поклонников «до истощения кошельков» и долгов «на шею».
Непременным атрибутом праздничной одежды были украшения. В 1768 г. купчиха Т. Яковлева обвинила своих родственников — купца П. Строгальщикова с женой в том, что они избили ее, когда она зашла к ним на Пасху «похристосоваться», при этом: «Збили з головы убор, да с шеи барок жемчужной, которой утратился. Цена оному борку осмнадцать рублев, да утратились же платок шелковой, цена шесдесят копеек, два персня серебренных цена рубль, фату коноватную изадрали, цена девять рублев».
Сословная принадлежность определяла образ жизни. В 1838 г. недоброжелатель осуждал дьячка Благовещенской церкви М. Мефодьева за то, что тот «...одевается несвойственно своему сану и даже щегольски», завивает волосы на висках и др. В 1867 г. неодобрение монахов Троицкого монастыря вызвало поведение послушника, сына причетника И. Самуилова, который покупал шарфы, гармони, калоши и ежедневно отлучался «в город самовольно».
Рацион питания городских низов был весьма скуден и прост. В середине XVIII в. отмечалось, что горожане из скупости заготавливали солонину на весьгод, чтобы не покупать свежего мяса. В середине XIX в. многие мещане летом по нескольку дней не готовили горячей пищи, питаясь «одним хлебом с овощами». Обычным блюдом чебоксарцев были горох и каша, которые они ели «...из общей чашки, по-деревенски, на голом столе». Зато богатые пили чай дважды в день, имели на столе «привлекательный» десерт. На званых пирах кроме обычного кваса подавали мед, пиво, брагу, разные наливки, «шпунт» (пунш) с кизляркой и русский ром.
Значительным событием общественной жизни были визиты царей и членов царской семьи. В 1722 г. Чебоксары посетил Петр I по пути в Персидский поход. В плавании по Волге его сопровождала жена Екатерина I, тайный советник П.А. Толстой, генерал-майор И.М. Головин, кабинет-секретарь А.В. Макаров и другие сановники, а также личный конвой из двух батальонов гвардии и двух армейских полков. В полдень 1 (12) июня 1722 г. флотилия достигла Чебоксар, где произошла смена гребцов. Петр I сошел на берег и посетил дом «некоторого» посадского человека, с которым беседовал около 15 минут. Известно, что это был дом купца гостиной сотни Игумнова (вероятно, А.Ф. Игумнова, который в 1714 г. по царскому указу был записан в гостиную сотню). А.Ф. Игумнов построил дом в Санкт-Петербурге, но продолжал заниматься торгово-промышленной деятельностью в родном городе.
По мнению В.Д. Димитриева, Петр I побывал в родовой усадьбе Игумновых, располагавшейся ниже Вознесенской церкви. Она состояла из двух домов, которые даже в довоенное время имели один порядковый номер. Памятником визита императора остались две ленты «трехчетвертной длины» с изображением российского герба и надписью на латинице: «Да здравствует царь Петр Алексеевич», которые хранились в Покровской церкви.
В 1767 г. в ходе путешествия по Волге Чебоксары посетила Екатерина II. Для ее отдыха был подготовлен лучший дом капитана И.И. Соловцова, на средства горожан отремонтирована и украшена богатой резьбой городская пристань и др. 25 мая (5 июня) в седьмом часу утра императорская флотилия из 25 судов встала на якорь напротив Чебоксар. В 8 ч. императрица под звон колоколов городских церквей и музыку судового оркестра в трубы и литавры на шлюпке пристала к пристани, устланной красным сукном. Здесь ее встретили казанский губернатор А.Н. Квашнин-Самарин, воевода Чебоксар А.А. Всеволожский, местное дворянство и купечество. В сопровождении свиты и дворян Екатерина II поднялась к Троицкому монастырю, где была встречена городским духовенством во главе с архимандритом Хрисанфом, который поднес ей икону в серебряном окладе. Императрица посетила службу в Троицком соборе, приложилась к иконам и пожаловала к руке архимандрита и все духовенство. Из церкви направилась в дом И.И. Соловцова, хозяин которого встретил ее хлебом и солью в серебряной солонице и также был пожалован к руке. Затем к руке императрицы были допущены воевода с дворянством, их жены и делегации купцов Чебоксар и Цивильска, которые поднесли хлеб и соль на чеканных серебряных позолоченных блюдах с солонками.
Царица осмотрела самую большую в Свияжской провинции дубовую корабельную рощу в 5—6 верстах выше города, где совершила прогулку, любуясь высокими деревьями. По преданию, при возвращении посетила Введенский собор, где приложилась к чудотворной Владимирской иконе Богоматери. В 11 ч. утра вернулась на корабль, где «обеденное кушанье изволила кушать». К императорской галере «Тверь» причалили лодки с крестьянами с. Сундырь, которые поднесли Екатерине II хлеб с солью и живых стерлядей. В 14 ч. флотилия отчалила под колокольный звон и громкие крики «ура» дворян и купцов на пристани и толпы народа на берегу.
Среди 600 прошений, принятых императрицей в ходе путешествия, была просьба однодворцев Чебоксар о прибавке им земли. Екатерина II передала ее А.Н. Квашнину-Самарину для рассмотрения по законам при сопроводительном письме, копию которого долгие годы хранили потомки просителей. Из Чебоксар она написала письмо Н.И. Панину с лестной оценкой нашего города: «Чебоксар для меня во всем лучше Нижняго Новагорода».
В 1798 г. в ходе сухопутного путешествия в Казань для смотра полкам Оренбургской военной инспекции в Чебоксарах дважды побывал Павел I.
В пути его сопровождали старшие сыновья Александр (будущий император) и Константин и большая свита: И.П. Кутайсов, генерал-адъютант П.А. Толстой, вице-президент Адмиралтейств-коллегии Г.Г. Кушелев и др. Несмотря на требование императора, чтобы «ни от кого не было никаких встреч и ничто в приготовлении похожего на то» , на местах к его приему готовились. В Чебоксарах был отремонтирован Воскресенский мост, для солдат и драгун штатной команды пошиты парадные мундиры, менее чем за два месяца построены 6 любимых императором караульных будок со шлагбаумами. Для городской думы был заказан живописный портрет Павла I в позолоченной раме, горожане предупреждены о содержании в чистоте улиц перед своими домами. Под постой для императора и его свиты городничий назначил 12 лучших домов дворян и купцов. На чебоксарскую почтовую станцию городские сословия поставили 60 лошадей с 20 ямщиками, в Казани и на месте купили продуктов, столовой посуды и другое на сумму 693 руб. 86 коп.
22 мая кортеж императора пересек границу Казанской губернии, а 23 мая (3 июня) сделал остановку на обед в Чебоксарах. Приветствуя Павла I, купцы и мещане подарили ему серебряное позолоченное блюдо с солонкой, изготовленные в Москве через посредство уроженца Чебоксар, московского купца А.М. Колокольникова. Видимо, тогда же Павел I имел долгую беседу с птичьими помытчиками. По преданию, он остановился и ночевал в доме купца Л.B. Клюева, что ввело в заблуждение одного из авторов данной главы. Недавно в архиве удалось обнаружить отчет мещанина Н.Реткина о расходах на пристройку и оборудование кухни в доме В.К. Клюева в связи с визитом Павла I. Это значит, что Л .В. Клюев являлся наследником исторического дома. Двухэтажный каменный дом В.К. Клюева находился на Покровской улице. В 1839 г. он сгорел и был заброшен; его полуразрушенный остов уродовал вид торговой площади до 1870-х гг.
30 мая (10 июня) на обратном пути из Казани Павел I ужинал и ночевал в Чебоксарах. По свидетельству Г.Г. Кушелева: «Ночь по причине тесноты покоев и духоты [император] препроводить мог не весьма покойно, сверх же помянутого неудобства в ночлеге много беспокоили клопы и тараканы». 31 мая Павел I по привычке встал в 6 ч. утра и через час выехал в Москву по дороге, размытой ночным дождем. Перед отъездом он подарил В.К. Клюеву за ночлег золотые карманные часы, которые хранились у его потомков «как драгоценность».
В 1836 г. планировался проезд через город императора Николая I по пути в Казань. Казанский военный губернатор распорядился «предпринять самые деятельные меры к охранению строжайшего в городе порядка, спокойствия, чистоты и опрятности». Городничий Н.З. Сафонов назначил для отдыха царя дом купца Дорогова. Однако из-за дождливой погоды Николай I поменял свои планы: 18 августа в Нижнем Новгороде он сел на пароход астраханского купца Яралова и в 7 ч. утра 20 августа прибыл в Казань, проплыв мимо Чебоксар 19 августа вечером в сопровождении гардкоута.
25—26 августа 1817 г., в ходе путешествия по России в Чебоксарах побывал четвертый сын Павла I Михаил Павлович, которого сопровождали генерал И.Ф. Паскевич, Г.А. Глинка, А.П. Алединский и 11 слуг.
