Будни и рутина уездной жизни
Будни и рутина уездной жизни.
В 1733 году Казанскую губернию посетили участники Великой Сибирской (Второй Камчатской) экспедиции, профессора Санкт-Петербургской академии наук И.Г. Гмелин и Г.Ф. Миллер. Они были свидетелями языческих обрядов чувашей. Позже, встретившись с чебоксарским воеводой, ученые поинтересовались, как обстоит дело с обращением местных жителей в христианство? Воевода сказал: «Успешно идёт этот процесс в школах у молодых чувашей, постепенно принимается и в скорее, уже вся нация будет православной веры». Воевода искренне признался, что «из-за отсутствия духовных деятелей могущих проповедовать многое ещё не удалось сделать, но процесс идёт и близок к своему исходу. Если крещены доселе многие чуваши, то в большинстве случаев ими не может хвалиться христианская религия, так как они принимают ее или с целью избежать наложенного за что-либо наказания, или чтобы воспользоваться льготами, предоставленными новокрещеным». Слова воеводы подтверждает случай, произошедший в Чебоксарах в 1741 году, когда содержащиеся в воеводской канцелярии колодники (воришки) были отпущены с условием их крещения и переселения в замосковские дворцовые волости. В период массового крещения 40—60-х годов XVIII века воеводская канцелярия снаряжала воинские команды в помощь отцам церкви в уезд. Воинские команды, ездившие по деревням вместе с проповедниками и попами, арестовывали и избивали крестьян, не желавших креститься. В это время от канцелярии в уезд были назначены офицеры с командами, так называемые «смотрители для защиты новокрещен от обид и разорений». Уездная администрация ставила под свой контроль присутствие новообращенных христиан на церковных службах.
Произвол и лихоимство местных властей.
Особо надо подчеркнуть, что в данном регионе произвол местных органов власти был широко распространен. Положение государственных крестьян уезда было довольно тяжелым. В 1714 году чувашские крестьяне жаловались на чебоксарского воеводу и просили, чтобы с пустых дворов податей не взимали. Источники сохранили много сведений о злоупотреблениях чебоксарских воевод. Товарищи воевод, офицеры по подушному сбору, секретари, подьячие, канцеляристы, подканцеляристы, солдаты и толмачи, коштаны часто обижали местное население уезда. Например, в 1726 году чуваши деревни Байчурины, Алгаши тож, Шерданской волости Чебоксарского уезда жаловались на государевых солдат Родиона и Андрея Солдатовых потому что по приезду их в деревню с цивильскими купцами, забрали деньги, лошадь и домашние пожитки. Свияжская провинциальная канцелярия, рассмотрев дело, вынесла решение: солдат бить батогами публично, а дело цивильских купцов передать в Цивильский магистрат. Этого же года чуваши деревни Тинсарины Кинярской волости Чебоксарского уезда подали челобитную на канцеляриста Ивана Петрова, который в 1725 годе собрал через сотника Т. Саваткина с каждого дома сотни 40 рублей. Канцеляриста в итоге оправдали. В 1727 году в Сенат, минуя все инстанции, были поданы две челобитные на чебоксарского подьячего Ивана Петрова: первая — от крестьянина-чуваша Кучака Собакова деревни Первой Пибахтины о том, что подьячий требовал с него 100 рублей; вторая — от крестьянина Матюшки Сиделина деревни Акрамовы, во «взятье с них напрасно 30 рублей да письма в платеже на срок ста рублей». В 1729 году матрос В. Александров с солдатом отняли в доме чуваша деревни Торбиковы денег 72 копейки, сапоги и при том избили хозяина дома107. Через два года после описываемого события в Свияжскую провинциальную канцелярию была подана челобитная от чувашей Кувшинской и Шерданской волостей Чебоксарского уезда на коштанов Севрила Салдаева, Байдеряка Покупаева, Мамутку Изтонкина и цивильского толмача Ивана Яковлева в том, что они взяли незаконно с них 12 рублей108. В том же году в Казанской губернской канцелярии разбиралось дело по жалобе чуваша деревни Старой Биряшевы Кинярской волости Чебоксарского уезда Степана Матюшкина на толмача Проскурякова в том, что тот, заперши, продержал его трое суток и заставил купить лошадь за 16 рублей, которую отдали воеводе Ф. Козинскому, также на солдата Сапожникова, который избил его жену, забрал овчину. Деревенские жители вступились за Матюшкина, поймали солдата и отвели его на штабной двор. На чебоксарского воеводу Козинского доношения подавались неоднократно. В 1731 году в Казани проводилось следствие о злоупотреблениях чиновников Чебоксарской воеводской канцелярии по пяти пунктам:
- воевода Козинский держал в тюрьме 30 городовых бобылей и использовал их на различных работах без оплаты;
- чебоксарский подьячий Потап Алексеев ездил по деревням Сугутской и Ишаковской волостей Чебоксарского уезда, избивал жителей и собирал взятки;
- чебоксарский солдат Иван Халтурин посредством побоев вынудил чуваша деревни Оточевы Василия Салдубаева заплатить ему 18 рублей;
- солдат Анисим Шанин избил чуваша деревни Альгешевы Алексея Пашкова и забрал у него 1 рубль 80 копеек;
- солдат Прокофей Домнев взял незаконно у чуваша деревни Именевы Багирея Ишкулаева 4 рубля.
Факты, изложенные в деле, подтвердились. В 1731 году чуваши Туруновской волости жаловались в Чебоксарскую воеводскую канцелярию на цивильского толмача Кирилла Сучкова, который «в бытность при майоре Чемодурове взял под неволею во взяток себе с их чювашских пяти волостей денег 50 рублей неведомо за что». В следующем году чуваши Чебоксарского уезда жаловались в Свияжскую провинциальную канцелярию на конских сборщиков «Мартына Вениаминова с товарищи», что те, взяв солдат от чебоксарского воеводы Козинского, ездили по деревням уезда, собирали фураж и деньги, хотя по закону конские пошлины должны собираться на торжках и базарах. В 1731 году в воеводскую канцелярию поступила жалоба от чуваша деревни Кильдишевы Охадера Томеева «с товарищи» о том, что чуваши Шерданской волости Чебоксарского уезда потравили у кильдишевских чувашей луга примерно на 300 десятинах. Дело по челобитной вело повытье (отдел) канцеляриста Ивана Турченинова.
Факты о злоупотреблениях.
5 октября того же года воеводская канцелярия вынесла неожиданное несправедливое решение, оправдывавшее не истцов, а ответчиков: вероятно, шерданские чуваши преподнесли воеводе взятку, что являлось традицией в практике воеводского суда того времени. По приговору, истец О. Томеев, поскольку его иск не был удовлетворен, должен был платить судебную пошлину в сумме 9 рублей — для того времени большие деньги. Таких средств он не имел. Томеев оставался должником вплоть до конца 30-х годов, и этот долг служил одной из причин его постоянного преследования. В 1738 году О. Томеев подал жалобу на толмача чуваша Семена Сапожникова и Сеньку Илендеева в том, что они собирали деньги с жителей деревни якобы в «отдачу лошадей с положенного числа душ». Однако деньги в канцелярию не сдали, а присвоили их себе. Причем в одном из дел есть письменное подтверждение их вины. Несмотря на это признание, был заключен под стражу сам истец Охадер Томеев, которому предъявили сразу несколько обвинений: о неуплате пошлины по делу о потраве сенных покосов, об избиении помещичьего крестьянина, о подделке векселя. В результате разбирательства толмач Семен Сапожников и Сенька Илендеев были освобождены, а Томеев в кандалах препровожден из Казани в Чебоксары, но по пути он сбежал. В 1740-х годах Сенатом разбиралось дело о курмышском подьячем Е.П. Коромыслове, обвиненном в лихоимстве. В 1742 году чувашские крестьяне Курмышского уезда подали жалобу на подьячего Егора Коромыслова в том, что он чинит «всем Курмышского уезду чювашам обиды, и взятки, и бои, и принуждение работать бес платы...». По решению суда было назначено дополнительное расследование. Толмачом был выбран чебоксарский посадский человек Федор Губанов. Во время расследования Губанов попал под подозрение и бежал. Спустя несколько лет, в 1757 году, Е.П. Коромыслов, объезжая волости Чебоксарского уезда, объявлял, что прислан в качестве комиссара и собрал с каждой деревни по 20—30 рублей. Челобитная на него поступила и от волостных сотников Чебоксарского уезда Василия Федорова, Василия Матвеева, Алексея Григорьева. В жалобе они отметили, что «у новокрещеного деревни Янышевы Кинярской волости Тихона Григорьева денег не оказалось, то он [Коромыслов] бил его мучительски в две палки, отчего и теперь на нем имеются багровые знаки, и едва двигается, а также мучительством взял от той деревни без всякой платы девять подвод».
